Пылающий туман - Ви КавИ

— М-мой спаситель! — оуви подскочил, но Делеан грубо его оттащил. — От-тпустите!

— Тебя там затопчут и прикончат. Тебя устраивает такая судьба?

— Н-нет, но…

— Молчи. Я разберусь.

Делеан логически для себя рассудил: больше он в людские таверны не сунется. Мало того, что они были грязными, так ещё и цивилизация здесь была на самом примитивном уровне.

Он не ожидал от Лиднер подобного поведения. Сокол тоже… придурок несчастный. Зачем он полез в самое пекло? У него не было шансов, он ничего бы не исправил. И для чего, спрашивается, так храбриться?

Эти люди были странными. Сам Делеан тоже считал себя не совсем разумным существом, потому что вместо того, чтобы отсиживаться на безопасном расстоянии, он примкнул к этим животным, дерущимся из-за сущего пустяка.

Его ловкость помогала ему уклоняться от людей и не вступать с ними в полноценную драку. Но даже нивр был не всемогущ, потому что толпа агрессивных пьянчуг сломила и его.

Ему прилетело в живот, в ответ он, не забывая придерживать капюшон, благополучно отправил обидчика в долгий нокаут. Следующему Делеан сделал подсечку, а когда тот упал, нивр, не заботясь о том, выживет он или нет, впечатал острый носок обуви ему в висок.

Делеан помог Соколу отбиться от наиболее сильных противников. Целых и невредимых, а главное — живых дебоширов было всё меньше и меньше, ещё немного — и они бы одержали победу, спасли Медею и пошли бы отсыпаться.

Дверь в таверну с треском открылась и накренилась вбок — петли не выдержали могучего удара ногой. Стража, слегка шатающаяся и, без сомнений, отлично праздновавшая Фестиваль, вытащила из ножен мечи и наставила их на всех, кто был в сознании.

— Что за бардак?!

Хозяин, выскочивший из-за барной стойки, нарушил гнетущее молчание своим пронзительным криком:

— Они чуть не разгромили всё! Арестуйте их! Арестуйте!

— Неправда! — вступилась за всех, в частности за себя, Медея. — Вы… м-м… травили людей своей бурдой!

— Что за вопиющая ложь!

— Вы сами нагло лжёте!

— Медея, угомонись! — Сокол аккуратно подкрался к Лиднер. — Не рой себе могилу!

— Если в законе есть глава, в которой написано, что нас можно травить, то тогда я извинюсь!

— Ты не понимаешь, о чём говоришь.

— Короче, — в середину вышел командор — главный среди городской стражи. — Берите всех. Мне плевать, кто и в чём виноват.

— Меня-то за что! Я пострадавшая сторона! — взвизгнул хозяин. — Она устроила здесь бедлам. Она подстрекатель! Не я!

Командор закатил глаза. Вероятно, с этим крикливым придурком он серьёзно намучается, если всё же решит взять под стражу. А вдруг за ним стоял кто-то влиятельный? Тогда его, прилежно охраняющего порядок, быстро выгонят с работы.

Нет уж, такую головную боль он себе не хотел.

— Его оставьте. Без разницы. Но других берите.

— И правильно! Иначе бы вам наступил конец, продажные свиньи! Гады!

Рядовые, сержант и офицер распределились и схватили пару человек, не попытавшихся дать отпор. Они завели руки за спину Соколу, покорно принявшему свою судьбу, а вот с Медеей промучились: она не позволяла тронуть себя и пальцем. Чтобы её связать, трём людям пришлось одновременно на неё навалиться.

Один недоумённо встал напротив Делеана.

— А это чё за отшельник?

— Он поклоняется Солнцу! — откликнулся вместо Делеана Сокол. — Ему нельзя открывать ни один участок тела, иначе Солнце уничтожит всё на свете. Так сказано в его вере!

— Заткнись, — сержант, ведущий наёмника, больно пихнул его в бок.

— Что за…

— Вяжи его и веди к остальным, — скомандовал командор. — Ещё с этим проблем не хватало…

Делеан опустил голову, послушно завёл руки, спрятанные в широких рукавах, назад, чтобы до него не докопались. Его внутренняя буря рвалась наружу, жаждала того, чтобы перебить всех тупых представителей закона. Он бы смог, ему это под силу.

Нивр был самоуверенным, но не глупым. Он знал, что это был бы самый нелогичный поступок за всю его жизнь.

Делеан находился в Королевстве Ин-Нар, и он обязан подчиняться чужим правилам. Неважно, насколько нелепы они были. Может, он справится с горсткой стражников, но со всеми людьми — это было слишком для него. А они нападут, как только прознают про его сущность. И нужны ли ему эти сложности? Маловероятно.

Дебоширов увели, а Стриго, спрятавшись под столом, в укромном уголке, глядел им вслед.

* * *

Он ходил по улице, в панике оборачивался и ждал отовсюду врагов. Оуви переживал. Он чувствовал, как внутри него всё кричит от негодования к себе, от того, насколько он был жалок.

Стриго не сделал ничего, чтобы помочь своему спасителю, Медее и Делеану. Он просто принял их арест как должное, потому что его страх стал важнее всего, важнее Сокола, который никогда не думал о себе, когда его друзьям угрожала опасность.

А что Стриго? Он бесполезен! Его рабская натура могла только лепетать, слушаться и не сопротивляться. И кому он такой нужен? Если Сокол не спасётся, то оуви останется здесь, в этом огромном для него городе, без защиты. Он будет мусором для всех, никудышным.

Но его спаситель… он видел в нём особенности, не осуждал за стремления и мечты. Он воспринимал его как личность и всегда подбадривал.

Стриго было страшно, но страшнее ему было за Сокола, который был в заточении. В тюрьме его ожидало всё, что угодно, вплоть до смерти. А если сначала его будут пытать? Если узнают, что в нём — дух? Оуви наивно верил, что Делеан и Медея были рядом с ним. Тогда у Сокола повысятся шансы не только на победу, но и на выживание. Но вдруг окажется, что его спаситель совсем один?

Стриго разрывали противоречия. Он понятия не имел, как ему поступить. С одной стороны, оуви не терял надежды, что Сокол, Медея и Делеан мистическим образом появятся перед ним, позовут его и они вместе отправятся в дальнейший путь. А с другой — он отлично осознавал, что так не будет. Его спаситель разумный, он не будет пользоваться своей сверхъестественной силой при незнакомцах.

Стриго, прижав ушки к голове, убежал подальше от всех в самую глушь. Он снова оказался в безвыходной ситуации. Только в первый раз он был заперт, и у него точно не было возможности спастись, а сейчас от него зависело абсолютно всё, в том числе и жизнь Сокола.

Стриго закричал и вырвал пару перьев с затылка, захныкал от боли и обнял себя. Он был ущербным, самым трусливым созданием, которое боялось даже дуновения ветерка. Вот поэтому их и считали рабами, обязанными служить более сильным.

Но каждый сам вершит свою судьбу, даже он, оуви. Разве нет?

— Я-я с-смогу, — тихо подбодрил себя Стриго. — Я смогу!