Танец Ведьмы - Blackmourne

Дверь он снёс походя, врезавшись в неё всем телом, после чего рванул вперёд — в пурпурный, пропитанный болью и страхом, чудовищный мрак что уже распахнул свою пасть. Пытающийся поспеть за ним Жёлтый вскинул вверх заранее зажжённый факел, но обычное земное пламя разгоняло липкую темноту лишь на расстояние вытянутой руки. Когда весь отряд спустился вслед за своим командиром, тьма поблекла, истаяла и расступилась.

Подвальное помещение — метров десять в диаметре — было заполнено десятком исковерканных, уродливых тел. Лопнувшие изнутри цветы живой плоти источали мерзкий ихор. Горбатые твари, на спинах которых они громоздились, скребли покрытые фиолетовым мхом камни. Они выглядели медлительными, едва живыми — тёмно-алые, налитые кровью глаза только начинали приоткрываться. Хуже всего было то, что Айра Лотаринга нигде видно не было. Приведший отряд сюда командир словно сквозь землю провалился.

Жёлтый мгновенно сориентировался и рявкнул приказ:

— Руби их! — и сам первым бросился на готовое затопить всё вокруг агонизирующей мукой чудовище.

***

Лестница казалась Айру бесконечной. Окружающие стены двигались, дышали, словно были живыми, и давили на разум и чувства. Разумеется, он уже сообразил, что угодил в переплёт: шаги его бойцов за спиной исчезли, едва он вошёл в фиолетовую марь, и теперь парень пытался понять, что происходит и как из этой западни выбраться. Он сердился на себя за то, что поддался боевой ярости и, в стиле Ланы, попёр напролом, боясь, что крик пробудившихся горбатых чудовищ накроет тех, кто сражался со свежевателями наверху.

Стоять было ещё бессмысленнее, чем идти, так что, укрепив волю, сотник продолжил спуск, меряя пройденный путь по собственному дыханию. Спустя две сотни вдохов стены начали рассыпаться, обнажая скрывавшуюся за ними голодную пустоту. В ней не было звёзд, не было ни света, ни мрака. Абсолютная, чернильная тьма давила на плечи сильнее, чем тысяча пудов камня. Только лестница под ногами, покрытая живым пурпурным ковром, всё ещё сохраняла своё существование. А ещё — впереди он ощущал образ. Могущественный силуэт, отпечатывающийся в сознании без участия зрения. Айр его не видел, но знал: он есть. Он ждёт.

В поисках поддержки рука сама собой ухватила узорчатый бастард из стали-серебрянки и вытащила его «на свет». Руны неистово пылали на клинке, отпечатываясь в сознании давно забытой, но неизбывной клятвой. Глубоко вдохнув воздух мёртвой вселенной, Лотаринг перекинул со спины щит. То, что ожидало его во мгле, было врагом. Не только его самого — или его возлюбленной девы. Всего человечества. И он не собирался отдавать жизнь без боя.

Ещё двадцать шагов — и тропа пустоты вывела его к бескрайней обсидиановой равнине. Где-то вдали, сквозь застывшие, словно нарисованные, облака, он узрел врата циклопических размеров. Они были скованы тысячами алмазных цепей — нерушимых, вечных, как долг. Всё здесь выглядело чужим, пугающим и неестественным. Даже воздух был безжизненным и пуст.

— Раз уж пригласил, хозяюшка, может, уже изволишь показаться? — зло и отчаянно проревел Айр.

В полусотне метров впереди из мрака сплелась фигура. Вернее, танцующая в воздухе дымка, похожая на тень. Провалы на месте глаз горели фиолетовым пламенем, от которого в груди закипала неистовая ненависть. И страх узнавания. Настолько немыслимого и неправильного, что Айр сразу запретил себе думать об этом.

— Да, этот подходит. Несовершенный, но лучше прочих. Три года назад харгранка и осколок мне помешали. Но в моей домане она вторгнуться не решится, — в голосе тени слышалось высокомерное презрение. То же, что Айр помнил по тому кошмару, где впервые столкнулся с этим чудовищем.

Вздрогнув, рыцарь выставил перед собой пылающий клинок и шагнул вперёд:

— Слушай, мужик… у тебя, похоже, от одиночества крыша поехала. Я всё понимаю — тут же такой пиздец унылый, что не то что с самим собой разговаривать, со столбами здороваться начнёшь. Так что давай уже, соберись и скажи: на кой ляд ты меня сюда притащил?

В одно мгновение — прежде чем Айр успел моргнуть — силуэт оказался практически вплотную. Когтистая длань, сотканная из первородной тьмы, легла ему на нагрудник — и прочная сталь мгновенно истлела. Рука продолжила движение к сердцу. Оно пропустило удар — ощутило на себе острые когти. Злоба и ненависть вонзили в душу свои шипы — и тогда, с низким, горловым рычанием, рыцарь обратил всё это в Волю. Разгневанная сталь обрушилась на тень рубиновым метеором, отрубив протянутую вперёд лапу.

Действуя в странном наваждении, Айр ударил снова, целясь в фиолетовые глаза. Но рассёк лишь воздух. Противник мгновенно ушёл из-под удара, отступив на несколько метров. И впервые в его пылающем взгляде появилось нечто, кроме презрения.

— Что ты такое, человек?