Король-Демон - Крис Банч

Коленопреклоненная Алегрия встретила меня посреди гостиной залы.

— Добрый вечер, повелитель, — сказала она.

Ее голос, как я и ожидал, оказался мягким и нежным, но в нем слышалось грозное рычание тигра.

— Встань, — сказал я.

Девушка послушно встала, не коснувшись рукой пола. В ее движениях было грациозное изящество.

— Во-первых, меня зовут Дамастес. Не называй меня повелителем.

— Как вам будет угодно, пове... Как вам будет угодно.

— Присаживайся.

Алегрия покорно опустилась на краешек круглой оттоманки.

— Начнем все сначала, — продолжал я. — Алегрия, я очень рад с тобой познакомиться.

— И я тоже, — едва слышно прошептала девушка, окидывая меня взглядом с головы до ног. — Кажется, мне очень повезло.

— Не торопись с выводами, — сказал я, недоумевая, почему мой голос звучит так резко, и пытаясь его смягчить. — Но почему ты так решила?

— Простите, если мои слова покажутся вам дерзкими, — ответила Алегрия. — Но те, кого король Байрана, мой господин и повелитель, считает достойным такого подарка, как одна из далриад, как правило — скажем так, — мужчины не первой молодости, зрелого возраста, соответствующего их высокому положению. Не говоря уж о том, что у них есть брюшко, — добавила она, робко улыбнувшись.

— Спасибо за комплимент, — сказал я. — Однако должен сразу же предупредить: я женат.

Алегрия вскинула руки.

— Это не имеет никакого значения. — Расстегнув верхнюю пуговицу платья, девушка достала небольшую таблетку. — Мой господин, вы не окажете мне одну маленькую любезность?

— Если это в моих силах, — сказал я, охваченный любопытством.

— Пожалуйста, положите вот это себе в рот.

Я взял таблетку На ней были видны крохотные символы. Послушно положив ее в рот, я ощутил вкус тела Алегрии, ее аромат.

— А теперь отдайте ее мне.

Достав таблетку изо рта, я заколебался.

— Чародеи стараются раздобыть капельку слюны, крови... другие выделения тех, над кем они хотят получить власть, сказал я. Здесь замешана магия?

— Замешана. Но вас это не касается. Так должна поступить каждая далриада, впервые встретившись со своим повелителем.

— Я уже говорил, я не твой повелитель! Пожалуйста, больше никогда не произноси это слово. И что будет дальше?

— С вами ничего не случится, как я сказала. Я просто положу ненадолго таблетку себе в рот. Потом, когда наложенное на нее заклятие сработает, я, если хотите, вам ее верну.

— Но какое действие окажет эта таблетка? Алегрия молчала.

— Отвечай!

— Она привяжет меня к вам. Навсегда.

— Это любовное снадобье?

— В своем роде. Но только приготовлено оно очень искусно. Я... разумеется, я буду вас любить. Но я не стану слепа к вашим недостаткам, поэтому не буду раболепствовать перед вами, сводить вас с ума собачьей покорностью. Самым важным для меня будет дело вашей жизни, ваши достижения, ваше счастье.

— А если, предположим, я скажу, что ты должна умереть?

Потупившись, Алегрия едва заметно кивнула.

— Полнейший, омерзительный вздор! — взревел я, давая выход своей ярости. Подойдя к окну, я выбросил таблетку в ночную темноту. — Пусть эта дрянь отправляется ко всем чертям!

Внезапно лицо Алегрии скривилось и она залилась слезами. Я растерялся, не зная, что делать. В конце концов я сел рядом с ней и обнял за плечи. На девушку это не произвело никакого впечатления. Так я и просидел рядом с ней, пока она не перестала всхлипывать. Наконец Алегрия, извинившись, ушла в ванную комнату. Послышался плеск воды. Вернувшись, Алегрия уселась напротив меня.

— Все это выше моего понимания. Меня учили совсем другому, — сказала она. — Прошу прощения.

— Ты ни в чем не провинилась.

— Вашей жене очень повезло, что вы ее так любите. Дешевая, пустая ложь, вернувшись рикошетом, застряла горечью у меня в горле.

— Нет, — честно признался я. — Моя жена не так давно от меня ушла и намеревается со мной развестись, если уже не сделала этого.

Алегрия пытливо всмотрелась мне в лицо.

— О, — тихо произнесла она. — Значит, теперь вы ненавидите женщин?

— Разумеется, нет. Просто я... ну, в общем, мне кажется, что я умер.

— Меня научили тому, что, как говорили мои наставники, сможет открыть в сердце почти каждого мужчины дорогу страсти.

— Я не имею в виду плотские удовольствия, — сказал я, недоумевая, почему раскрываю душу перед этой совершенно незнакомой мне девушкой. — Но сердцем меня ни к чему не тянет.

Встав, Алегрия скинула с себя платье. Под ним была надета нижняя рубашка из тонкой, прозрачной ткани, усыпанной красными и зелеными блестками, в талии более плотной. Я разглядел нежные розетки сосков, дерзкую упругость груди.

— Нет? — выдохнула девушка. — Даже без таблетки меня тянет к вам, я хочу сделать вас счастливым.

— Нет, — решительно произнес я, и это была правда.

— В таком случае, что же мне делать? Вы хотите, чтобы я ушла?

— Сомневаюсь, чтобы твоему господину и повелителю понравился мой поступок. Но это мы бы еще как-нибудь пережили. А вот что будет с тобой?

— То же самое, что случится в любом случае после того, как вы покинете Майсир, поскольку, судя по всему, у вас нет никакого желания брать меня к себе на родину, — сказала Алегрия. — Я вернусь в далриады.

— То есть?

— Туда, где я выросла, где научилась всему, что знаю, где остались мои подруги. Где я состарюсь и умру. Наверное, мне поручат учить новеньких, хотя я, честное слово, не знаю, чему смогу их научить. Я потерпела полную неудачу.

— Напрасно ты себя коришь, — поспешил заверить ее я. — Не говори глупостей. Разве у тебя нет... ну... знакомых мужчин?

Алегрия пристально посмотрела на меня.

— Вижу, вы не шутите. Значит, вам не рассказали, кто я такая. Когда мне исполнилось семь лет, меня отобрали и определили в далриады. С тех самых пор и до сегодняшнего дня мне ни разу не позволялось оставаться наедине с мужчиной.

— О-о! — Похоже, дело принимало плохой оборот — Но когда ты вернешься к себе назад, тебе ведь наверняка разрешат делать все что угодно. Ты выполнила свой долг перед королем. Не твоя вина, что все так получилось.

— Увы, это не так. Если я выйду замуж или просто сойдусь с каким-либо мужчиной, это будет считаться оскорблением короля. И тогда моя жизнь будет кончена. — Алегрия непроизвольно оглянулась по сторонам, словно убеждаясь, что нас не подслушивают. — Не знаю, чем это может прогневить моего господина и повелителя, но я женщина, и не смею нарушать установленные законы. И тем более не король.