Вольное солнце Воленстира. Пляска между ударами сердца - Мария Быстрова

Сумерки над пустыней сгущались, рубиновый горизонт гас как прогоревший за день фитиль. Барханы – черные волны, небо – глубокое, полночное и блещущее. Никогда и нигде я не видела таких близких, ярко мерцающих звезд. С небом перемигивалось море, его гладь искрилась, шла таинственными всполохами-трещинами, кромка воды тускло люминесцировала. Почему, отчего такая фантастика? Вообще не важно. Сейчас надо просто быть, внимать, позволить соленому ветру путать волосы и наслаждаться новой энергией, распиравшей измученное тело. Еще один момент из тех, что пропечатает память насквозь, из тех, который подвесишь на шелковую ленту воспоминаний в закромах сознания, чтобы однажды, в особенно темные времена, когда вновь заплутаешь, он вспыхнул спасительным маяком и осветил тебе путь.

Внезапно я обернулась. Захотелось обернуться. И наткнулась на пристальный, следящий взгляд Тира. Командующий закончил с вещами и теперь сидел на расстеленном спальнике, широко расставив ноги, уперев локти в колени. И вид у него был такой… сосредоточенный, будто он что-то прикидывал в уме, будто и не на меня смотрел, а на доску для рейшиха, например. На какой-то хитрый и оттого очень любопытный расклад фигур. Пространство между нами мигом наполнилось неуловимыми смыслами, я поспешила отвернуться, спрятать волнение и… улыбку.

Уже холодало, но я не отходила от окон. Воздух чересчур прозрачный, сочный до одури. А после пришли звуки. Очень низкие. Сначала едва уловимые, на грани слышимости, потом выраженные, жутковатые. Словно где-то далеко в унисон жужжали громадные шершни.

– Что это? – Я инстинктивно попятилась.

Тир уже провернул неприметное колесо-рычаг у постамента, и на бойницы опустились тяжелые железные листы, отрезав основную часть шума.

– Песок поет.

Песок не пел, песок выл, скрежетал и даже свирепо лаял.

В центре храма было тепло. На полу, на салфетке, стояли лампы и термосы, с одной стороны лежал спальник командующего, с другой мой. Облокотившись на подушку, Тир лениво тянул из фляги свой напиток и иногда подбрасывал в маленькую лампаду сухой травы.

– Этот звук сеет панику в людях, – продолжил он, – неконтролируемый страх. Порой даже сводит с ума. Но в храме мы в безопасности.

Я уселась на матрас, взяла ближайший термос. Есть почти не хотелось, а вот пить… Но когда открутила крышку, в нос ударил запах специй, тушенного с рисом мяса, и я незамедлительно влезла туда ложкой. Во втором сосуде оказался чай с моей любимой малиной. С малиной. В Воленстире.

– А трава зачем?

– Некоторые отзвуки все же способны вызывать беспокойство. Фимиам расслабляет. Ты же хочешь выспаться?

Казалось, я так вымоталась, что усну раньше, чем голова упадет на подушку.

– Конечно. Завтра же эксперимент.

Командующий усмехнулся.

– Нет. Эксперимент завершен. Завтра возвращаемся в Тиреград.

Ложка застыла перед моим носом.

В глазах генерала таился провокационный интерес – как именно я отреагирую?

– Но… – Еду я все же до рта донесла, не торопясь прожевала мясо. – Ты обещал рассказать, как вы так быстро перемещаетесь, попытаться разогнать меня?

Ты обещал. Соврал, благороднейший? Соврал, да?!

– И я разогнал, – возразил моим сомнениям Тир.

Отхлебнула чаю. Подумала немного.

– Не понимаю.

– Посмотри на свои часы.

Посмотрела. Без пятнадцати девять.

– Теперь сюда. – Он развернул ко мне свой циферблат.

Три минуты десятого.

– И… мои отстают, – установила я очевидный факт. – Что… это значит?

– Я не ускорялся сегодня, Флориан.

Не ускорялся…

Повисла пауза, помогать моему мыслительному процессу никто не спешил. Сама, Фло, все сама. Куда-то делась примерно четверть часа. Мои пятнадцать минут? То есть… нет… это все как-то очень сложно, непостижимо. Такого не бывает. Мозг силился осмыслить снизошедший на него когнитивный диссонанс.

– И куда… пропали эти пятнадцать минут?

– Никуда.

Еще хуже. Мозг вообще впал в ступор.

– То есть… я…

– Да. – Командующий кивнул. – Последние километров семь.

Нет! Невозможно!

– Вранье! Они наверняка сломались!

– Но сейчас идут точно. Сверь завтра с бортовыми. Или со временем восхода солнца. Или не сверяй. Если так хочется.

Пока он говорил, я вспоминала свои ощущения в походе. Определенно трансовые, странный шум в ушах, замедленный пульс, пустота в голове, но в целом лично для меня вроде бы ничего не поменялось. И ведь не бежала даже.

– Я полагала, нужен какой-то наркотик.

Раздался ехидный смешок.

– Можно обойтись и без химии. Я обхожусь без нее. Но большинству легионеров требуется помощь. Неизвестно, когда именно доведется вступить в бой, и часто нет времени сосредотачивать ум. Проще вколоть катализатор. Эффект мгновенный.

– Все равно не понимаю как… Ты обещал объяснить технику.

Его бровь насмешливо выгнулась.

Ладно, не обещал.

Вот же…

Попробовали, получилось, а я ничего и не заметила. Впрочем, этого следовало ожидать, Легион надежно хранит свои тайны. За моим разочарованием наблюдали снисходительно, но еще один глоток из фляги – и командующий улыбнулся благосклоннее.

– Все просто, Флориан. Если ты действительно хочешь двигаться очень быстро, придется заставить остальной мир притормозить.

Что?

Притормозить? Весь мир?!

От шока я едва не подавилась малиной.

– Да-да. Разгадка здесь. – Тир выразительно коснулся виска, затем повел ладонью перед собой. – Все это – лишь твое восприятие. Только твое. А теперь… – Он подался вперед, собираясь поведать самый страшный секрет, я аж дыхание задержала… Ну же, откройся мне… Откройся… В колыхавшемся свете особенно выделялся шрам на его щеке. – А теперь, Флориан… мы ложимся спать. – И он погасил лампу. – Спокойной ночи.

Шутник токсичный!

Фыркнув, я принялась допивать чай, а Тир заворачиваться в спальник.

Закрыв термосы, я тоже легла. Приглушенная песнь песка убаюкивала, сонный взгляд вяло скользил по замысловатой фактуре купола, порой выхватывал рисунки, диковинные символы, барельефы из клыкастых морд и переплетенных хвостов. Смотрела, смотрела и, уже уплывая в дремоту, невнятно пробормотала:

– Ты ведь теперь меня не отпустишь… – не спросила, а скорее констатировала для себя и вообще не рассчитывала на ответ. Генерал наверняка спит давно.

Тем удивительнее было услышать:

– Эта информация никак не поможет Регестору, а ты сама, без меня, вряд ли настроишь свое сознание на верную частоту.