Крепостная Эльза - Светлана Машкина

Кузнецы не просто ценились — они были местной деревенской элитой. Даже староста и травница не пользовались таким уважением, как они. Стать кузнецом мог только сын кузнеца, поэтому детей в семье всегда было много. Ведь чем больше сыновей — тем больше надежды на то, что хоть один из них станет кузнецом и родителей в будущем ожидает сытая старость.

Не каждому сыну кузнеца Сильнейший передавал дар огня. Бывало и такое, что из пяти сыновей только один удостаивался этой чести.

— Ходят они, ходят на Священный круг, просят и просят, а Сильнейший не даёт их огню силу, — рассказывала Палиша, торопливо топая рядом со мной по пыльной дороге. — Без силы их огонь железо не размягчает, на таком огне только похлёбку можно сварить.

Ого! Я всегда думала, что температурой пламени управляют люди, но здесь, в новом мире, были свои нюансы.

— Вот выйдешь за Силия замуж, будешь, как сыр в масле кататься, — завистливо вздохнула сестра. — Матушка надеется, что и нам поможешь, за себя не прошу, ты не забывай про братьев-то.

— Чем я смогу вам помочь?

— Да хоть чем. Хлебы будешь печь — дай нам краюшку. Репы наваришь — угости братьев. Мы бедные, Эська, нам и нитка, и крошка — всё пригодится. Ты в кузнецовом доме сама себе хозяйка будешь, свекровушки-то нет у тебя.

— Куда она делась?

— Померла родами, когда Силия на свет производила. Семья у них большая, детей много, а сын один. Зато к кузнечному делу годен. Батька его больше не женился, взял тёщу да сестру жены приживалками. Сестра-то хроменькая, старая дева, но работящая, каких поискать.

Палиша тяжело вздохнула:

— Получишь ты, Эська, своё счастье.

Она подняла глаза к небу, прижала руки к груди, горячо зашептала:

— Прости, прости, Сильнейший, меня — дуру неразумную. Прости, знаю, что грешу, не позволю себе больше о нём думать!

— О ком? — перебила я молитву.

— А то ты не знаешь! — рассердилась Палиша. — Разлучница! Ведь ко мне Силий — голубь ясный, на посиделках подходил, меня за руку держал, а ты позавидовала и увела дролечку моего!

Да ты что? Я, оказывается, у родной сестры любимого отобрала? И, как ни в чём не бывало, собралась за него замуж? А дролечка-то хорош! Увидел личико посмазливее и косу подлиннее, и всё — пошёл за новой невестой, как бычок на верёвочке.

— Ну, прости, — я развела руками. — Далеко нам ещё идти?

— Пришли почти, вон за тем поворотом в лес, на тропку свернём, а там рукой подать, — буркнула Палиша.

Тропка оказалась довольно широкой и хорошо натоптанной. Деревья, высокие, с могучими толстыми стволами, величественно смотрели в небо. Где-то в зелёных зарослях звонко щебетали птицы, пахло травами, лесными цветами и ароматной сизихой. Погулять бы по лесу, никуда не торопясь, послушать, как шумит ветер в кронах, как журчит весёлый ручей с холодной прозрачной водой.

Помечтать я не успела — вышли на поляну.

Нас ждали. Матушка Маника, незнакомый хмурый мужик в картузе и начищенных до зеркального блеска сапогах, и молодой светловолосый парень.

Парень посмотрел на меня, улыбнулся как-то неловко, словно чувствовал свою вину. Это и есть Силий — сын кузнеца? Теперь понятно, почему сохнет и страдает моя сестричка, а, вместе с ней, половина молодого женского населения села. Уж девки-то точно!

В моём мире Силий легко бы мог сделать карьеру на многих поприщах. В кино, например, играя героя-любовника или коварного соблазнителя, в спортивном зале или в элитном клубе на пилоне. Да мало ли где можно заработать на высоком росте, мускулистой рельефной фигуре и небесно-голубых глазах? Черты лица у парня были несколько смазаны и казались какими-то слишком мягкими, но кто смотрит на лицо при такой фактуре? Что-то царапнуло меня в его взгляде, но сейчас был неподходящий момент для раздумий.

— Батюшке кланяйся, — толкнула меня в бок Палиша, и мы вместе склонились до земли.

Значит, мужик в сапогах — отец Силия, сельский кузнец. Всё правильно, Палиша же сказала, что присутствовать будут только самые близкие.

Священный круг представлял собой большой круг на поляне. Края были выложены камнями, в центре — каменный алтарь. На утоптанной, ровной, как стол, земле круга, совсем не росла трава. Матушка Маника, Палиша, кузнец, Силий, ну и, конечно, повторяя всё, как дрессированная обезьянка, я, сложили руки на груди и вошли в круг.

Что-то не то я почувствовала сразу. Аномальную зону? Место, где искривляются время и пространство? Иначе почему у меня такое чувство, словно за мной пристально наблюдают? Да не просто наблюдают, а смотрят в самую скрытую от посторонних глаз глубину моей души?

Сначала мы прочитали молитву. Слов я не знала, поэтому просто шевелила губами, делая вид, что тоже молюсь. Надеюсь, Сильнейший простит мне эту вольность, если он настоящий бог, то должен понимать мои проблемы.

Когда закончили молиться, кузнец спросил сына:

— Точно решил?

Тот неуверенно кивнул и посмотрел на меня. Широкая открытая улыбка сделала лицо парня удивительно детским и беззащитным. Мамочки мои! Кажется, я поняла, что напрягло меня с первого взгляда! В своём мире я уже видела таких людей!

Пользуясь тем, что матушка Маника отряхивала алтарь от прошлогодней листвы, которую, наверное, нанесло ночным ветром, а кузнец переговаривался с сыном, я оттеснила Палишу немного в сторону.

Глава 11

Мать моего красавца-жениха умерла в родах, из чего можно сделать вывод, что роды были тяжёлые. Не повредило ли это новорождённому? Если, допустим, было обвитие пуповиной или неправильное предлежание плода, то последний мог заметно пострадать от недостатка кислорода.

— Сестричка, Силий что, глуповат? — прямо спросила я. — Деревенский дурачок?

— Ты чего? — искренне оскорбилась Палиша. — Ну, не семь пядей во лбу, подумаешь. Он без матери рос, без ласки, заботы материнской, вот и получился такой — не слишком умненький.

Нет, сестричка, забота здесь ни при чём, просто у моего суженого отклонение в развитии. Не слишком большое, не мешающее полноценно бить молотом, физически развиваться, жениться и плодиться, но разговаривать с мужем мне будет не о чем.

Или это тоже не имеет принципиального значения? Если на мои плечи ляжет большая семья — а она у кузнеца уже немаленькая, плюс тётки-приживалки, то к вечеру мне разговаривать точно не захочется. Мне бы до лавки добраться.

— И на что ты позарилась? — удивилась я.

— На то же, что и ты, — сердито ответила Палиша. — Сыта,