Творцы судьбы - Михаил Дулепа

Долив в стакан сока, я поставил его рядом с двумя другими, с водкой, и накрыл куском чернушки. Лелик интересничал и спиртного не употреблял «принципиально», ну вот пусть в память для него сок стоит. Он парень был с юмором, так что не обидится.

Тускло живу. Четыре года назад я первый раз не поехал в этот день на кладбище, а сегодня, словно освободившись, даже не слушаю в записи новостей того дня, с объявлением о введении чрезвычайного положения. Нет необходимости. Сначала несешь это как камень на себе, потом камень растворяется в душе и, если повезет, перемалывается. Видно, из меня всю пыль тех лет наконец выбило.

В нашей компании я был самый горячий, даже смешно вспомнить, в какой-то момент по дурацкому поводу послал всех к черту и рванул в военкомат. Два года в армии, не самое плохое место, как оказалось, особенно в то время. Бывало и хуже. Бывало намного хуже. А ребята через месяц влипли на очередной акции протеста, посоветовались с адвокатом, нанятым родителями, и получили срок условно. С началом «веселого года» были переведены в социальное гражданство и отправлены на поселение, где и сгинули, только общая могила осталась. Кто же знал? Хорошо, они тогда Нинку смогли отмазать, она меня из армии дождалась… хотя толку-то. Меняет время людей, меняет. Хотя какое, к черту, «меняет»: как раньше кидался во все авантюры, так и сейчас лезу куда ни попадя.

Так, что у меня на сегодня в списке? Надо проверить канализацию – должен же быть выход из города у контрабандистов? Может, придумать квест на поиск их секретного прохода? А то городские стены обложили прочно, не вылезти. Или попробовать в караван записаться?

От мыслей о побеге из Адара меня отвлек звонок.

– Алло? Привет, Вить. Свободный, как ветер. Да? Легко. Через час… хорошо, я подъеду.

Положив трубку, я улыбнулся и покачал головой.

Год назад был Андрюха, которому срочно понадобилось разобраться с контрактом на поставку нового оборудования в его лабораторию, а в позапрошлом году Оборотень додумался прислать на фирму молодого парнишку с проверкой. Бигбоссу потом «скорую» пришлось вызывать, расслабился он за мирные года. Ну, да ничего, пусть его, здоровее будет.

Шкаф, антикварный, с виньетками, бронзулетками и прочими художественными излишествами, мы таскали по квартире друга минут пятнадцать. Грузом лет проклятую мебель слишком плотно придавило к земле, пришлось придумывать «носки» под ножки, а в паре мест паркет все-таки был поцарапан, под страдальческий стон Витьки. Наконец все закончилось, трехстворчатое чудище заняло отведенное ему на семейном совете место, и мы, усталые, но довольные, уползли на кухню, отпиваться чаем.

– Вить, ты что такой грустный?

– Мм? Вчера с работы прибежал, на часок прилег поспать, а потом к мужику одному поехал, ты его не знаешь. Захожу, здороваюсь, снимаю шапку, а милые детки, как оказалось, любимому папке на лоб наклеек от мандаринов налепили. В маму пошли, у нее тоже художественный вкус на высоте.

Не выдержав, я захихикал, и Витька с укоризной на меня уставился.

– И что?

– Мужик посмеялся, у него такая же фигня была. Разговорились, хорошо вышло, сам не ожидал.

– А грустный-то чего? Боишься, что в следующий раз они тебе голову отпилят и на тумбочку положат?

– Ну что ты! Они у меня хорошо воспитаны, если отрежут, то обязательно в холодильник уберут.

– И ты узнаешь, выключается ли там свет, когда закрывают дверь!

– И я наконец высплюсь! Хотя бы так.

– Кстати, о жратве! – Вытащив из сумки пакет с печеньем, я протянул его другу. – Это твоим малолетним креативщикам.

Витька заглянул в пакет, принюхался и задумчиво протянул:

– Детям вредно много сладкого!

– В смысле – сам сожрешь, со спиногрызами даже не поделишься?

– Почему сам? Жену еще угощу!

– Валя же не любит печево с зернами, она больше сдобу уважает?

– Она сейчас все любит. От печенья до штукатурки.

– О как! Давай, зубодер, поднажми! Выполняй за нас демографический план, а мы морально поддержим!

– Вовка, тебе надо ресторан открывать. Людей кормить любишь, готовить умеешь!

– Да-а, я прямо представляю – большой зал, тяжелые бархатные портьеры, столы накрыты белоснежными скатертями. И я по этому залу гоняюсь за посетителем, посмевшим не похвалить мою стряпню.

– С ножом гоняешься?

– С половником. Большим, литра на два, черпаком с метровой ручкой.

– Это да, это на тебя похоже. А жаль, я бы туда жену водил, отдохнуть. А вообще…

– Что?

– Ты, Вов, изменился. В ноябре еще был прежний, а сейчас словно выздоровел.

Я задумался, пожал плечами.

– Я уже три месяца никуда не спешу, живу спокойно, развлекаюсь на всю катушку.

– Ты все еще в игрушку рубишься?

– Ну да. Там народ молодой, повращался среди них, отдохнул душой.

– Стар-ричок.

– От многодетного отца слышу. Как уволили, я аж на стенки лез, все хотелось что-то сделать. А потом побродил по игровому миру, с людьми поконтачил, с неписями.

– У тебя появились новые воображаемые друзья?

– Зря смеешься. Мир удивительно хорошо прорисован, просто люди ленятся на это смотреть. Смешные. Чуть задумаешься над последствиями, а все орут «ролеплейщик»; людям минимально поможешь, с прицелом на будущее, а они чуть ли не за воплощение добра принимают.

– Ясно с тобой все. Уже начал свергать очередное мировое зло?

– Хуже! Я там кое-какую лазеечку нашел, наверное, к новому патчу готовятся; юзаю, пока не закрыли.