Охотник за смертью: Восстание - Саймон Грин

— Но за эти сорок семь я пережил столько, что на три нормальные жизни хватит. Во всяком случае, я так думаю. Памяти своей я больше доверять не могу.

— Я могу провести эти тесты, — сказал Жиль. — Но сборка оборудования займет дня два-три. А значит, вы отправитесь на Технос III на два-три дня позже.

Оуэн нахмурился:

— Не думаю, что мы можем ждать так долго. Не стоит выбиваться из графика.

— Подождут твои тесты, — решительно заявила Руби. — Если ты не знаешь, кто ты такой, то я знаю. Сейчас у нас есть работа, а работа — прежде всего.

Рэндом все еще был расстроен, но в конце концов и он пожал плечами и кивнул в знак согласия. Все пятеро сидели вокруг стола и молчали, отведя глаза. Вскоре им предстояло расставание. Они отправлялись на опасные задания в разные концы Империи, и неизвестно еще, вернутся ли они оттуда живыми. Никто не знал, что сказать.

— Ну, я думаю, наша подсознательная связь не пропадет, — сказал наконец Жиль. — Вряд ли на нее может повлиять расстояние.

— Кто ее знает, — откликнулась Хэйзел. — Все это — как неизвестные земли. Ни у кого еще не было такой связи, как у нас. Черт, да таких, как мы, вообще раньше не было!

— Ага, — согласился Оуэн. — И где-то тут должна быть ловушка. Такую силу нельзя получить бесплатно.

— Это человеческая логика, — возразил Рэндом. — Человеческое ограниченное мышление. Ты больше не человек, так почему у тебя должны быть человеческие возможности?

— Безграничных возможностей не бывает, — сказал Жиль. — Всегда есть какие-то пределы. Может, мы больше и не люди, но мы не боги.

— А что, мне бы понравилось быть богом, — сказала Руби. — И пусть бронзовые жрецы приносят мне в жертву цветы и драгоценности. Чем плохо?

— Все гораздо глубже, — продолжал свое Оуэн. — И эта наша связь — не просто удобный способ общения. Она изменяет нас, делает похожими друг на друга. Кто-нибудь замечал, что мы стали одинаково говорить?

— Ага, — согласилась Хэйзел. — Совсем не так, как раньше. У нас одинаковые словечки, одинаковые идеи, мы даже смотреть на мир начинаем одинаково.

— Если ты это замечаешь, почему молчишь? — спросил Рэндом.

— Я надеялась, что все это происходит только со мной. Да и потом… Глупо как-то об этом говорить. А ведь дело не обходится одной только манерой речи. Мы еще и умения друг у друга перенимаем. Даже полученные искусственно, такие, как у Оуэна.

— В один прекрасный момент кто-нибудь из вас произнесет то, что я подумаю, — предсказал Оуэн. — А еще я чувствую, где вы находитесь и чем заняты, хотя мне совершенно неоткуда это знать. Может, мы становимся пчелиным роем, как вы думаете? Чем-то вроде коллективного разума?

— Не думаю, — сказал Жиль. — Мы все еще в состоянии хранить секреты друг от друга. Верно, Хэйзел?

Хэйзел резко вскинула голову, но лицо ее осталось спокойным.

— Ты о чем это?

— Может, расскажешь нам, зачем ты все время пропадаешь в городе хайденов? — поинтересовался Жиль.

— Это мое дело, — сухо ответила Хэйзел.

— Мы все имеем право на личную жизнь, — поддержал ее Оуэн.

— А мне интересно, — настаивал Жиль.

— Она ходила повидаться с Тобиасом Муном, верно, Хэйзел? — сказал Оуэн. — И если она не хочет вам об этом рассказывать, так это ее личное дело. Мы стали очень близки в последнее время, но это не значит, что мы обязаны выворачивать друг перед другом души.

— Возможно, у нас скоро не останется выбора, — сказал Жиль. — Если эта связь станет еще сильнее…

— По мне, так это причина для того, чтобы разъехаться и заняться делом, — сказал Рэндом. — Не хочу никого обидеть, ребята, но моя голова принадлежит только мне.

— Верно, — поддержала его Хэйзел. — И, по-моему, человечество еще не готово принять Руби Джорни в качестве бога.

— Нет у тебя честолюбия, — вздохнула Руби.

— Но вместе мы гораздо могущественнее, — сказал Оуэн. — Вспомните тот силовой щит, которым мы отгородились от людей Сайленса! Они ничем не смогли нас достать. Не думаю, что каждый из нас в отдельности способен на такое. А вместе мы, возможно, способны научиться еще многим подобным штукам. Разве мы не должны стать как можно сильнее — ради нашего дела? Мы же секретное оружие повстанцев, туз в рукаве. Только мы и можем повернуть исход борьбы в нашу пользу. Неужели для нас важнее личные амбиции, чем исход восстания?

— Возможно, мы боремся еще и за то, чтобы каждый имел право на свою отдельную жизнь, — возразил Рэндом. — Нельзя ради спасения человечества перестать быть людьми. Кроме нас, через Лабиринт Безумия прошли только ученые, которые создали хайденов. Неужели мы хотим стать чем-то подобным?

— Он прав, — согласился Жиль. — У каждого из нас внутри чудовище. Что, если наша возросшая сила освободит этих чудовищ? Кто знает, во что мы тогда превратимся?

Все замолчали, обдумывая его слова. Оуэн думал о том, с какой легкостью он убил негодяя альбиноса, находившегося на другом конце Империи.

Первым пришел в себя Рэндом. Он вздохнул и сказал:

— Мы говорим не о том, ребята. Мы ведь все равно не можем оставаться вместе. Нас ждут на трех разных планетах. И мы улетим туда, как только хайдены приготовят корабли к отлету. А все остальное подождет до нашего возвращения. Есть ли что-нибудь такое, что мы должны обсудить? Я хотел бы заметить, что я чертовски устал от сегодняшнего мероприятия. Меня ждет не дождется мягкая кровать с толстенным одеялом.

— Да, я хочу обсудить еще одну вещь, — медленно произнес Оуэн. — Помните мой ИР, Озимандиус? Он оказался имперским шпионом, и я сумел уничтожить его прежде, чем он уничтожил нас… Так вот, он вернулся. Он говорит со мной, но больше никто не может его слышать. Возможно, я просто тронулся от постоянного напряжения, но вдруг это что-то более зловещее…

— Ты никогда не говорил об этом раньше, — заметила Руби.

— Он боялся, что мы сочтем его психом, — объяснила Хэйзел. — Мы бы так не подумали, Оуэн. Мы все понимаем, что такое постоянное напряжение и что оно делает с людьми.

— Кроме того, — добавил Рэндом, — если бы ты спятил, мы бы сами это почувствовали. Мы же все-таки связаны.

— Оз все еще помнит те слова, которые внушил вам с Хэйзел? — спросил Жиль, нахмурившись.

— Говорит, что забыл. Но я не знаю, лжет он или нет. Во всяком случае, он не пытался их использовать. Пока.

— Поговори с ним, — предложил Рэндом. — Поговори, а мы попробуем послушать. Давайте, ребята. Открывайте каналы связи и активизируйте подсознание. Начинай, Оуэн.

— Хорошо, — сказал Оуэн. — Оз, ты здесь?

— Конечно, здесь, — ответил его персональный ИР. — Где бы еще я, по-твоему, мог быть? Ты ведь сам приказал мне заткнуться, помнишь? Честно говоря, я просто не понимаю, как ты умудряешься без меня обходиться. На собрании я мог бы дать тебе немало полезных советов. Хотя, конечно, эти твои новые магические штучки… Боюсь, ты стал для меня слишком важной птицей. Я ведь простой ИР седьмого класса сложности. Правда, мой объем информации тебе не разучить за всю оставшуюся жизнь, но…