Легенды Оромеры. Великий Орёл. - Александр Игнатьев

Привычно выпрямившись, Оддбэлл вдруг закачался и стремительно сел обратно на пол. Голова отчаянно кружилась, подташнивало.

Любое действие в мире имеет противодействие. Как учёный, Оддбэлл прекрасно это знал. Фокусы с подхлёстыванием метаболизма не были исключением. Оливия честно предупреждала об этом. Так что схоласты, спорящие до хрипоты о том, куда девается несоответствие масс при оборотничестве, в данном случае могли спать спокойно: "баловство" с естественными природными процессами не проходило безнаказанно.

- Эй... Эй! Ты это... Ты чего? Ты давай, не того, смотри... Зря его вытаскивать полез, от него всё равно никакого толку - шакал он и есть шакал, а теперь сдохнем тут все трое, если ты вырубишься, - бубнил сзади незнакомец.

- Всё нормально, никто не сдохнет, - вяло ответил Оддбэлл, - По крайней мере я точно не собираюсь делать это до того, как услышу увлекательный рассказ о вашем эпичном подвиге, его целях и даже о том, как такая гениальная идея вообще пришла в ваши вселенскомыслящие головы. А чтобы я поскорее был готов к слушанию - будь любезен, открой вон тот белый ящичек с крестом на стене и притащи мне оттуда мензурку и тёмный пузырёк с микстурой. Только сперва закрой, ради Орла, эту грешную дверь!

Микстура оказала на хозяина дирижабля буквально магическое действие. После второй мензурки он встал, энергично тряхнул головой, зафиксировал замок двери и полез в кладовку. Через пару минут вытащил оттуда потрёпанную, но чистую спецовку с комбинезоном, встряхнул и быстро оделся. Штаны комбинезона едва доходили Оддбэллу до лодыжек, а рукава спецовки не закрывали запястий, но это было лучше, чем вовсе ничего. Подраспустив лямки, мистер Блэст одёрнул комбинезон и, балансируя, протопал к пилотскому креслу.

В плотном и перенасыщенном влагой воздухе дирижабль отсырел, потяжелел и начал медленно опускаться. Газ из оболочки был максимально стравлен в баллоны для лёгкости спуска и швартовки, поэтому первым делом Оддбэлл отвернул вентили и поднял рычаг клапана подачи. Через несколько минут аппарат сперва медленно, затем всё увереннее поплыл вверх. Однако тугие упругие струи ветра бросали судно из стороны в сторону, как разыгравшиеся дети - теннисный мяч. Сверху, из близких набухших туч, на дирижабль изливались целые водопады дождя. Внизу неистовствовал океан. Никакого намёка на берег давно не было видно.

Оддбэлл установил положительный тангаж в пятнадцать градусов и запустил двигатель. Когда тот тихо загудел, учёный медленно двинул вперёд сдвоенный рычаг фрикционных муфт. Набирая обороты, басовито завыли винты, и дробь сбрасываемых лопастями капель мелко протарахтела по бортам гондолы. Оддбэлл положил руль на правый борт, стремясь развернуться и положить аппарат на обратный курс. Однако у ветра было своё мнение, и оно явно не совпадало с мнением мистера Чудака.

Вой винтов усилился и стал выше, двигатель натужно ныл где-то между контр- и субконтрактавами, но дирижабль , едва отклонившись от диктуемого ветром направления, тут же возвращался обратно. Скоростные винты, установленные на аппарате, не были приспособлены к преодолению такого разгула стихии.

Через десять минут безуспешных попыток скорректировать курс стало ясно, что с такими винтами шторма не преодолеть. Оставалось надеяться на подъёмную силу и на то, что газа в баллонах достаточно, чтобы поднять дирижабль выше уровня облаков, а прочности оболочки хватит для того, чтобы пробить грозовой фронт и остаться неповреждённой.

Глава 58 Легенды Оромеры. Великий Орёл СХВАТКА. (Александр Игнатьев)

Возле старого, так и не отремонтированного фонтана собралась весьма внушительная толпа, которая переминалась с ноги на ногу и была уже готова ринуться к стоящей на самой границе Волчьего Лога усадьбе. У вторых ворот, обозначавших непосредственный подъезд, уже стояли несколько человек. Женщины весьма воинственно размахивали руками, а немногочисленные мужчины были вооружены.

Дверь парадного подъезда распахнулась, и из темноты анфиладного коридора показалась стройная фигура укутанной в длинную серую шаль яркой рыжеволосой женщины, за которой прятался худенький мальчишка. Она поправила выбивающиеся из-под платка крупные завитки кудрей и, оглянув собрание, громко спросила:

— И что на этот раз? Марка ещё нет. Слушаю Вас внимательно, Волки!

Из кучки у ворот высунулась голова и, окинув стоящую оценивающим взглядом, оскалилась и рыкнула:

— Назвала себя начальницей, выходи. Решать будем.

— Я всё решила. Что ещё? В демократию поиграть, так я дома наигралась по самое «не хочу»! Нет, сказала... не дам! Не открою! До праздников не будет!

Люди возмущённо зароптали, и толпа приблизилась. Всклокоченная голова, между тем, не успокаивалась:

— Сама не откроешь, сломаем. Ты нас словами ругательными не оскорбляй, мы — народ свободный, и всякая Яга нам не указ!

Женщина резко побледнела и, спустившись с крыльца, оказалась рядом с товарищем, возмущающимся громче всех:

— А ты сам-то кто таков? Почему в рабочее время здесь околачиваешься? Если ножик на шубейку повесил, то воин? А зубы оскалил — мужик?

— А Вы, — резко сменив тон с раздражённого на просительно-требовательный, обратилась она к женской половине.

— А Вы, значит, вместо того, чтоб порядок в доме навести, выпить совместно собрались. Эк, смотрю, трубы-то у Вас горят! Так я, ужо, прочищу! Сухой закон до Нового года не отменим! Расходитесь, суп варить! Мужик в теле — баба в деле!

Но решительно настроенная стая, воинственно поставив перед собой жён, требовала открыть винные погреба, ключи от которых неделю назад «экспроприировала», (слово-то какое забористое), жена Вожака, невесть куда ускакавшего и так, необдуманно, оставившего ключи пришлой нахалке.

Возможно, в этот зимний морозный день, в стае произошёл бы переворот, и описываемые события приобрели бы совсем другую, (далеко не юмористическую), окраску, но на холме показалась фигура в припрыжку спешащего домой тираннозавра, с оттопыренной нижней губой, демонстрирующей полный набор белоснежных двадцати сантиметровых ровных зубов, смешно сложившего коротенькие передние лапы на отощавшем животе. За ним, попадая след в след, бежали два маленьких зубатых щенка, похожих на старшего ящера как две капли воды, только в миниатюре, и замыкала кавалькаду стройная мать динозаврового семейства.

— Воррумы! — ахнули Волки.

— Батюшки-светы, куда ж мы их денем? — охнула Яга...

***

Ангерран устал. Если бы он захотел проанализировать своё состояние, то быстро бы понял, что он устал от страха. Паника, глубоко спрятанная в душе огромного змея, душила его страшнее, чем регулярные сообщения о бунтах, вспыхивающих в городах королевства, о пустой казне и всеобщей ненависти к правителю. Ангерран презирал их. Он иррационально боялся появления на каменном балконе огромного дракона, так