В интересах государства. Возвышение - Алекс Хай

У Пистолетыча времени не было — это я уже давно понял.

Мы оказались в прихожей большой квартиры, какие я раньше видел только в старом кино. Высоченные потолки с лепниной, длиннющий коридор с рядом дверей. На ум сразу пришли классические питерские коммуналки, только здесь порядка было больше. Ремонт и обстановка были выполнены со вкусом — явно старался специалист. Но во всем, даже в воздухе, чувствовалась покинутость.

Квартиру постоянно убирали — ни пылинки на полках. Но не хватало женской руки. Точнее, руки настоящей хозяйки. Женщинам всегда каким-то чудом удается оставить неуловимый след своего присутствия. Здесь же остро чувствовалось, что владелец жил один и совершенно не заботился об уюте.

— Ванная комната в конце коридора, предпоследняя дверь, — сориентировал меня Корф. — Ополоснись в душе, а то от тебя разит конторой.

— А вы? — улыбнулся я.

— А я ею уже насквозь пропитался. Бессмысленно.

Я направился в душ, быстро разобрался с вентилями и рычажками. И через десять минут, почти что заново рожденный, предстал перед Корфом в честно стащенном хозяйском халате.

— Мне бы щетку одежную, — сказал я, глядя на пыльный костюм. — Хоть как-то почищу.

Шеф протянул мне щетку и достал из шкафа рубашку.

— На, надень свежую. Размер должен подойти.

Я взял рубашку и заметил на воротничке тонкую вышивку. Инициалы “Л.В.К.”. Интересно… Рубашка была классического кроя, но все же немного старомодного. Да и сшита явно вручную — не подходила по фигуре шефу. И пахла особенным запахом старой ткани, который появляется, когда вещь долго не используется.

Шеф поймал мой взгляд.

— Это моего сына, — сухо сказал он. — Так и не нашел времени раздать вещи.

Я хотел было задать вопрос, но напоролся на ледяной взгляд Корфа.

— Не мое дело? — осторожно предположил я.

— Не твое дело.

Я быстро переоделся, прошелся щеткой по одежде и даже успел немного начистить туфли. Вид у нас все равно будет неподобающий для приема, так что сильнее стараться смысла не было.

Корф тоже сменил рубашку на свежую, и я увидел в шкафу целый ряд одинаковых вещей. Вот уж кто поистине не заморачивался. В одном и том же хоть в притон, хоть к императору.

Уже когда мы спустились и сели в автомобиль, Корф на несколько мгновений уставился в пустоту перед собой.

— Леонид.

— Простите, что?

— Леонидом его звали, — прошептал шеф и повернул ключ зажигания.

***

Мы подъехали к Екатерининскому дворцу как раз впритык ко времени. При холодном дневном свете летняя резиденция Романовых выглядела не менее величественно, чем в вечер бала, но любоваться красотами возможности не было — слуги в ливреях нас торопили.

Я уже направил было ноги к парадной лестнице, когда Корф раздраженно меня окликнул.

— Не туда.

Понятно. Значит, все парадное великолепие открывали только по особым случаям. А для дежурного визита предстояло довольствоваться входом поскромнее.

Не успели мы подняться, как к нам тут же подлетел один из канцелярских служащих, очевидно, помогавший готовить совещание.

— Ваше превосходительство, — он поклонился Корфу и удовлетворенно кивнул, увидев меня. — С его сиятельством… Отлично. Михаил Николаевич, боюсь, на срочное совещание вы не допущены. Придется подождать аудиенции.

— Разумеется, — кивнул я, стараясь скрыть разочарование.

Ну и на кой черт я тогда понадобился, если даже не смогу прокомментировать операцию, в которой участвовал?

Корфа и остальных прибывших повели по коридору, а я остался в небольшом квадратном зале с какой-то амфорой в центре под наблюдениями аж трех слуг.

— Михаил Николаевич, прошу в приемный кабинет, — из-за угла вышел статный мужчина в ливрее с несколькими знаками отличия. — Там созданы все удобства для ожидания.

Я послушно проследовал за ним, зачем-то стараясь запомнить дорогу. Что хорошо в этих дворцах — почти все залы отличаются друг от друга, и их порядок довольно легко запомнить.

Меня привели в небольшую залу, обставленную диванчиками и креслами. Окна выходили на дворцовый сад и Квадратные пруды.

— Прошу, ваше сиятельство, — поклонился слуга. — Желаете чаю или кофе?

— Кофе, пожалуйста.

Раз уж оказался в почти что святыне, грех не попробовать, чем здесь поят гостей.

Кофе, к слову, оказался средненьким — у Матильды варили гораздо вкуснее. А может просто я соскучился по наставнице. Забрав с подноса чашку с ароматным напитком, я подошел к окну. Внизу, в садовом лабиринте из живой изгороди, где я встречался с госпожой Реей, резвились девушки. Их звонкий смех перекликался с журчанием фонтанов на прудах, и этот беззаботный шум доносился даже до меня. Девицы в легких платьях играли не то в прятки, не то в салки.

— Нравятся наши забавы?

Я вздрогнул от неожиданности и едва не уронил чашечку из императорского костяного фарфора. Из-за колонны вышла девушка, с которой мы уже встречались на балу. Великая княжна Надежда Алексеевна, младшая дочь государя.

О черт!

Я нервно огляделся, замешкался, думая, куда бы поставить чашку, чтобы поприветствовать девушку со всеми подобающими почестями. Увидев мои метания, она смущенно улыбнулась, словно стеснялась своего веселья.

— Михаил Николаевич Соколов, верно? — тихо спросила она.

— Ваше императорское высочество… — я все же поставил чашку и поклонился. — Прошу прощения, я не ожидал столкнуться с вами здесь. Это очень приятная неожиданность…

Самая скромная из императорских дочерей снова улыбнулась и подала мне руку. Я осторожно дотронулся до ее тонких пальцев — и едва устоял на ногах от мощного фона ее Благодати. Да уж, нелегко привыкнуть к Романовскому высшему рангу.

— Я тоже очень рада вас видеть, Михаил Николаевич, — тихо проговорила Великая княжна и поправила платье. — Слышала, вас пригласили на личную аудиенцию?

Я кивнул.

— Да, ваше императорское высочество. Только, увы, не представляю, что послужило поводом.

Надежда Алексеевна наклонила голову, словно внимательно меня изучала.

— Полно вам скромничать, ваше сиятельство. Думаю, вы прекрасно знаете, в чем причина. Осталось лишь понять, будут вас распекать или хвалить.

Холодный свет полностью убрал рыжину из ее волос, и сейчас Великая княжна казалась тенью самой себя — в сером скромном платье с белым воротником, с серыми глазами… Даже камушек ее перстня блестел серым на серебре.

— Этого, боюсь, я знать не могу.

Надежда Алексеевна отступила на шаг.

— Позвольте поделиться хитростью. От того, в каком кабинете вас будут принимать, можно понять, в каком расположении духа пребывает Его императорское величество. Если в Синем, значит, дело плохо и жди беды. Станет распекать на чем свет стоит. Если в своем привычном рабочем кабинете при библиотеке, то ни журить, ни хвалить сверх меры не станут. Но если вам посчастливится встретиться с моим отцом в Янтарном кабинете, то… принимайте поздравления. Оказаться в нем — уже само по себе честь.