Дыхание ветра - Ляна Лесная

Всё в моей жизни оказалось гораздо сложнее, чем я думал. Страдая от одной проблемы, не предполагал, что всё окажется намного хуже, и то, что мучило меня прежде, теперь становилось привычным и уже не представлялось таким уж ужасным. Я уже совсем не понимал, что происходит с моей жизнью. Почему она летит под откос?

Когда Анну захватили вампиры, я не был готов, но, не задумываясь, пошёл бы с ними даже в самое пекло, только бы они навсегда оставили её в покое. Но холодная тварь допустила большую ошибку, подчинив Анну себе.

Единственный выход из создавшегося положения — уничтожить тварь. Если бы женщина-вампир была одна, я бы справился, но с ней был хорошо подготовленный боец. Во время битвы быстро понял, что проигрываю — упыри были очень быстры и сильны. Мне с ними не сравниться ни в силе, ни в скорости, но пути назад уже не было.

Попусту растеряв силы в бою, не смог причинить ни одному из кровососов видимого вреда. Меня не пугала близкая смерть, но грань между миром живых и мёртвых пришлось бы пересечь не мне одному, чего я, используя любые возможности, не должен был допустить, сражаясь даже, когда сил не оставалось вовсе.

Но все мои усилия оказались напрасными — мы с Анной находились на волосок от гибели.

Тогда в ипостаси белого полярного волка явился отец и с лёгкостью сразил обоих врагов.

Я оценил преподанный мне урок.

Был уверен, что он больше не обращается, так было много лет, вот только отказаться от своей сущности навсегда невозможно. Она может вернуться, потому как никуда и не исчезала. Как только дух волка ощутил необходимость проявиться, отец совершил оборот и буквально вытащил с того света меня и спас мою истинную.

Раны на теле стремительно затянулись, кости срослись, но раны на душе не заживали так быстро. Душевная боль была просто невыносимой, когда на моих глазах погибала моя пара. Сильнее физической во много тысяч раз. Но я был не в состоянии спасти её и теперь ненавидел себя за это.

Опасность миновала, но это не принесло облегчения.

Придя в себя после случившегося, я сбежал на долгих три дня. Далеко в горы, туда, где пасутся огромные зубры, туры и серны, туда, живут настоящие волки, и где можно забыться и почувствовать себя одним из них. Спал на морозном ветру, охотился и заставлял себя есть сырое мясо, хотя от крови всё равно мутило, но я справлялся с собой, пытаясь быть зверем. Возможность остаться навсегда волком теперь меня не пугала. Звериная сущность полностью завладевала мной, а мне только это было и надо. Всё было тщетно. Ничто не излечивало раны моей души, не помогало забыться хотя бы на мгновение, не справлялось с тяжёлыми мыслями.

Меня ждал неприятный разговор. С Анной. За три дня, что я не был дома, ко мне пришло единственное верное решение. Оно заключалось в том, что спасти жизнь пары можно только расставшись с ней. Это всё, что можно было сделать, чтоб те твари, которые придут за мной следующими, не втягивали Анну в свою игру. Представить всё необходимо так, чтобы всем было ясно — нас с Анной больше ничего не связывает. Странное на первый взгляд решение затаилось в подсознании, но применить его оказалось труднее, чем я думал, почти невозможно, и у меня едва хватило душевных сил. Дух волка рвался к паре, чувствуя её отчаянье и боль, но, не понимая причин этих эмоций, стремясь защитить и успокоить, моя душа разрываясь на части, но голос разума продолжал произносить противоестественные истинности холодные слова, и едва добившись согласия, я позорно сбежал, чтобы окончательно не свихнуться.

От всей души своей истиной паре я искренне желал свободы. От меня. Ради этого пришлось ранить. Заставить. Убедить.

Догадывался, что девочка будет страдать.

Но пройдёт время, и она успокоится.

Забудет меня.

Я верил — у меня хватит сил, чтобы отпустить её.

Убедил её. Или себя. Сбежал. Не позволил волку вырваться, догадываясь, что пару он не оставит. Позже осознал, что оставил девушку посреди леса совершенно одну, и, вернувшись другой дорогой, проследил за ней, идущей через лес. Она не плакала, что позволило мне лишний раз гордиться её стойкостью. Держась в отдалении, я так же ярко ощущал пьянящий аромат пары, который сводил волка с ума и не позволял оторваться от неё хотя бы на мгновение. Продолжал мысленно себя убеждать, что поступаю правильно, но сердце не желало верить, и в груди засела адская фантомная боль.

Отец ждал меня, словно знал, что я появлюсь. Предложив мне поесть, он поставил на стол тарелки и столовые приборы и большое дымящееся блюдо с отварным мясом и картофелем, но за несколько дней, прожитых в лесу, я отвык есть, сидя за столом, разучился пользоваться вилкой и ножом. И место, где я сидел, было то же самое, но по какой — то причине оно стало тесным для меня.

— А ты вырос, — жуя, произнёс отец.

— Это хорошо или плохо? — спросил я.

— Конечно, хорошо.

— Наконец-то, я сделал что-то, что, по-твоему, хорошо. Только извини, расту я не по собственному желанию.

— Ты считаешь, что я не одобряю твоих поступков?

— Я не знаю… Мне не нужно твоё одобрение. Я делаю, что считаю правильным.

— Я знаю, сын. Ты молод, горяч, иногда действуешь необдуманно, но, как твой отец, я точно могу гордиться тобой.

— Гордиться? Чем? Тем, что я, как слепой котёнок, мечусь без права знать кто я такой? Ты должен был сказать мне, кем я являюсь на самом деле! — почти закричал я на него.

— Ты сам знаешь, кто ты.

— Но ты скрыл от меня, что я полукровка!

— Я не мог сказать то, что ещё сильнее ранит тебя! То, что вполне может лишить тебя рассудка! Ты раз за разом отвергал свою вторую ипостась! Разве мог я ввергнуть тебя в ещё одну пучину страданий? Травмировать ещё сильнее!

— Расскажи мне всю правду о моём рождении.

— Ты и так всё уже знаешь. Ты рождён от вампира и оборотня.