Сердца в Атлантиде - Стивен Кинг

Пару дней спустя мой друг Скип, который приехал вуниверситет с политической сознательностью моллюска, повесил на своей половинекомнаты, которую делил с Брадом Уизерспуном, плакат, изображавший сияющегоулыбкой бизнесмена в костюме-тройке. Одну руку бизнесмен протягивал длярукопожатия. Другую — прятал за спиной, но она сжимала что-то такое, из чегокапала кровь в лужицу между его ботинками. “ВОЙНА ДОХОДНОЕ ДЕЛО, — гласиланадпись. — ВЛОЖИТЕ СВОЕГО СЫНА!"

Душка пришел в ужас.

— Так ты что — против войны во Вьетнаме? — спросил он,увидев плакат. Думаю, воинственно выставленный вперед подбородок нашеголюбимого старосты маскировал шок и растерянность. Как-никак Скип в школе былпервоклассным бейсболистом. И считалось, что он будет играть за университет. Егоуже обхаживали “Дельта-тау-дельта” и “Фи-гамма”, самые наши престижныеспортивные общества. Скип был не какой-то болезненный калека вроде СтоукаДжонса (Душка Душборн тоже завел манеру называть Стоука Рви-Рви) или пучеглазыйпсих вроде Джорджа Гилмена.

— Так ведь этот плакат просто показывает, что много людейнаживаются на этой мясорубке, — сказал Скип. — “Макдональд — Дуглас”, “Боинг”,“Дженерал электрик”, ”Доу кемикалс”, “Пепси-бля-кола”. И еще всякие.

Глаза-буравчики Душки дали понять (или попытались), что онразмышлял над этими вопросами куда глубже, чем Скип Кирк вообще способен.

— Разреши спросить тебя вот о чем: ты думаешь, что мы должныостаться в стороне и позволить дядюшке Хо прибрать там все к рукам?

— Я пока не знаю, что именно я думаю, — ответил Скип. — Покаеще. Я вообще заинтересовался этим только недели две назад. И все еще играю всалочки.

Разговор происходил в семь тридцать утра, и вокруг двериСкипа столпились те, у кого занятия начинались в восемь. Я увидел Ронни (плюсНика Прауди — к этому времени они стали неразлучными), Эшли Раиса, Ленни Дориа,Билли Марчанта и еще четверых-пятерых. Нат прислонился к двери 302 в майке ипижамных штанах. На лестничной площадке опирался на костыли Стоук Джонс.Видимо, он направлялся вниз и остановился послушать спор.

Душка сказал:

— Когда вьетконговцы входят а южновьетнамское селение,первым делом они ищут людей, носящих распятие, образок со святым Христофором,Девой Марией или еще что-нибудь такое. Католиков убивают. Убивают людей,которые верят в БОГА. Ты думаешь, мы должны стоять в стороне и позволятькоммунистам убивать людей, верящих в Бога?

— А почему бы и нет? — сказал Стоук с лестничной площадки. —Стояли же мы в стороне и позволяли нацистам шесть лет убивать евреев. Евреиверят в Бога, во всяком случае, так я слышал.

— Хренов Рви-Рви! — завопил Ронни. — Кто, бля, тебяспрашивает?

Но Стоук Джонс, он же Рви-Рви, уже спускался по лестнице.Отдающийся эхом стук его костылей напомнил мне про недавно отбывшего ФрэнкаСтюарта.

Душка снова повернулся к Скипу, упираясь в бока кулаками. Кего белой майке на груди были приколоты личные знаки. Его отец, сообщил он нам,носил их во Франции и в Германии, носил, когда лежал за деревом, укрываясь отпулеметного огня, который скосил двух человек в его роте и ранил еще четырех.Какое все это имело отношение к конфликту во Вьетнаме, никто из нас толком непонял, но Душка, видимо, придавал знакам особую важность, а потому никто из насспрашивать не стал. Даже у Ронни хватило ума заткнуть пасть.

— Если мы позволим им захватить Вьетнам, они захватятКамбоджу. — Глаза Душки перешли со Скипа на меня, на Ронни.., на всех нас. —Потом Лаос. Потом Филиппины. Одно за Другим.

— Если они способны на такое, так, может, заслуживаютпобеды, — сказал я.

Душка обалдело посмотрел на меня. Я и сам немножко обалдел,но назад свои слова не взял.