Скверная жизнь дракона. Книга шестая - Александр Костенко

дров в костёр и попытался обмозговать сегодняшний день. Вполне удачный, особенно, что касается двух пластин и свитка с «Паутиной», запитанной маной Раскаи. Правда, и с пластинами, и со свитками ещё предстояло разобраться, но это уже в городах. Лог…

Вот что интересно. За каждого из пяти бандитов я получил примерно по тысяче опыта, столько же за шестого у скверны, но за каждую полёвку я получил по полторы тысячи. Последнее особенно приятно. А если совместить это с добычей пластин, так вообще чудесно получается. Но полёвку без одноразовых не добыть, а я шизанусь каждый раз нести одну и ту же чушь, чтобы рабы послушными собачками добровольно заходили в скверну. И не факт, что в следующий раз вообще всё вот так удачно пройдёт. Сегодня тварей получилось добыть только благодаря низким температурам. Именно из-за холодов порождения всё ещё вялые и не реагируют должным образом на простых разумных. Будь сейчас лето, и те же змеи, но не змеи, или тушканчики, они же кролики, неважно кто, но кто-то точно прибежал бы к одноразовым раньше, чем те успели ступить на каменистую почву рощи.

Думаю, в тёплое время года про использование одноразовых можно забыть. Это не должно быть чем-то скверным — но почему я так не считаю?

Глава 8

С момента отъезда от стоянки и до обеда я только и делал, что вальяжно рассиживал в кузове повозки и думал о всяком. Нередко я обмозговывал уже случившееся прошлое, но, в основном, занимался безудержной рефлексией предстоящего будущего. Его нельзя назвать приятным, но в нём были и светлые моменты: тайное мероприятие щекотало нервы своей интригой, как и долгожданная оценка пояса.

Повозка моя ехала между телегами с провиантом свиты графа. Все его слуги игнорировали моё существование, даже выданный слуга и тот обращал на меня внимание только, если я сам поинтересуюсь про самочувствие лошадей, или насчёт погоды. Тот был уверен, что к вечеру пойдёт дождь, может даже ливень. У нас были все шансы попасть под него, но на обед мы всё равно остановились.

Кавалерия разбрелась по округе дежурить. Солдаты из ближайшего леса притащи немного камней и соорудил очаг. Слуги занимались лошадьми. Знатные особы не спешили выходить из повозки, даже когда рядом с дорогой появился небольшой шатёр, а в него занесли стол и два стула. Лишь когда еда была готова, а стол в палатке окончательно накрыт, только тогда один из слуг постучал в дверь. Из кареты вышел граф и размеренной походкой направился к палатке. Только когда благородная особа скрылась в проёме, только тогда лейтенант охранной службы пригласил меня на обед. И то, стоявший на входе солдат сначала попытался забрать у меня посох с кинжалом — но лейтенант сказал, что это излишне, ибо я один среди многих и должен чувствовать себя в безопасности. Я же аккуратно прислонил предплечье к груди, проверяя во внутреннем кармане два письма и кое-что тряпичное, спрятанной курткой.

Остроухий граф стоял около стола и задумчиво посматривал на кувшин с вином.

— Ваше сиятельство, встреченный нами вчерашним вечером Кта’сат Лигкх… Прошу прощения, Лик’Тулкис. Ученик-магессор Настрайской магической академии и сулин Всеобщей Церкви, — поспешил представить меня лейтенант, как только мы зашли в палатку. Я кивнул графу, приложив правую руку к груди.

— Не сочтите меня высокомерным, но неужели за столько короткий срок порядки империи так глубоко просочились в академию? Я о вашем приветствии. Им пользуются на землях империи.

— Нет, порядки академии сильны и не рушимы. В имперском городе Магнар я видел, как здоровались две благородных особы. Надеюсь, я не оскорбил вас? Если да, то приношу свои искренние извинения.

— Нет, нисколько. Мне отрадно слышать, что академия тверда в устоях, — граф сделал жест левой рукой, ведя ладонь к животу, потом собрал её в кулак и раскрыл, чуть протянув в мою сторону. — Подобное принято на землях королевства.

— Благодарю вас за это обучение, и за предоставленного слугу тоже. Вы оказываете мне неоценимую помощь.

— Каждый из жителей королевства с радостью поможет нашей жемчужине, — граф сел за стол и пригласил меня присоединиться. — Прошу прощения, моей супруги не будет за обедом. Долгие поездки её утомляют. Она отдыхает, но всё равно хотела бы увидеться с вами. Вас не обременит испить чай в компании моей дражайшей супруги и меня, в нашей карете?

— Не надо учить этикет, чтобы знать: желание женщины должно быть исполнено.

Граф благосклонно усмехнулся. Он спросил о царящей атмосфере во Фраскиске. Всё же, в этом году праздник Новой Жизни проводится раньше обычного. Я как можно более правдиво рассказал, что разумные в городе словно разделились на два лагеря ожидавших праздника, и настроенных скептически. Меня граф слушал внимательно, даже задумчиво, и изрёк, что королевству выпало много испытаний. Жителям нужен повод хоть ненадолго забыть о проблемах. В Трайске тоже готовятся к празднику, но он состоится через десять дней.

Вскоре принесли обед, мы говорили на всякие отстранённые темы, но остроухий ел очень быстро. Буквально несколько минут и с горячим было покончено. Потом принесли свежеиспечённые лепёшки и расплавленным сыром внутри, исчезнувшие в наших животах так же быстро. Благородный послал одного из слуг спроситься о самочувствии графини.

Вскоре у кареты уже стояло двое слуг с коробочкой чайного сервиза и всем остальным, необходимым для чаепития. Граф постучал в дверь. Тихий болезненный голос разрешил её открыть. Внутри на широкой кушетке лежала девушка, скрывавшаяся под вуалью, спущенной с потолка.

— Госпожа Лаиса, прошу, это Лик’Тулкис. Кта’сат, о котором ты вчера слышала, — граф показал на меня. Я чуток поклонился, сделав недавний жест.

— Ох, вы откликнулись на мою просьбу, но я даже не в силах поприветствовать вас подобающе. Прошу вас простить мою слабость. Но проходите же, не стойте на холоде, я с удовольствием предвкушаю наш разговор.

— Прошу меня простить, Лик’Тулкис, — заговорил граф. — Не в моей власти оспаривать священный договор, но вряд ли вам будет удобно в карете с посохом. Его может подержать мой лейтенант. Клянусь своим благородным именем, только лейтенант будет стоять рядом с каретой, и никто другой из разумных не посмеет приблизиться к ней.

Расставаться с посохом я совершенно не хотел. Вдруг у меня ноги устанут, или ещё что? Но, всё же, посох мне пришлось передать лейтенанту, ибо только так мы могли поговорить с графом наедине. Всё это для субординации и отвода подозрений, как и моя поездка в одиночестве, как и приглашение на обед, где нас могли подслушать. Сейчас же жена графа громоотводом