Поднимите мне веки - Валерий Елманов

– Стало быть, ныне…

– Это мною еще не решено, – с величественным видом отрезал я. – Вообще-то звезды, что помогают творить, не твои послушные холопы, и мне не хотелось бы лишний раз обременять их просьбой выстроиться на ночном небосводе так, как должно. Да и тебя надлежит наказать на упрямство и тупость.

– Я осознал, – послышалось в ответ.

– Ты должен был осознать давным-давно, – сердито отрубил я. – Ведь тебе и до того уже несколько раз намекали, но ты так ничего и не понял. Умный человек проникся бы уже тогда, когда я восстановил твою грамоту, составленную для Федора Годунова, хотя она и впрямь сгорела на твоих глазах. Да и потом тоже было изрядно такого, что тяжелее не догадаться, но ты, государь, как мне видится, – я иронично усмехнулся, – не ищешь легких путей…

– Теперь я все понял, – смиренно ответил Дмитрий.

– Ложь! – безапелляционно заявил я. – Если ты и понял, то разве лишь сотую часть сказанного, не более. – И повелительно приказал: – Ну-ка, повтори, кто тот, что находится в этом человеческом теле? – И стукнул себя кулаком в грудь.

– Бог… Мом, – поколебавшись, неуверенно ляпнул он.

– Глупец! – вынес вердикт я и устало махнул рукой. – Впрочем, что с тебя взять, ведь…

– Неужто… – медленно начал было он, но я остановил его:

– Довольно! Это тоже неверный ответ, но он ближе к истине, которая хоть и проста, но тебе не по зубам…

Я говорил и лихорадочно прикидывал, как покрасивее закончить игру, но в то же время так, чтобы изменения в поведении Дмитрия по отношению ко мне не бросались в глаза окружающим, а то решат, чего доброго, что я его околдовал со всеми вытекающими отсюда последствиями.

Они-то не знают, что я то ли бог, то ли дьявол, потому сразу потащат на костер.

Но и тут мне удалось отыскать лазейку.

– Далее веди себя с ним, – я вновь презрительно посмотрел на себя, – так, как вел прежде. Однако накрепко запомни, что между покорством и желанием узнать, до чего может дойти твоя наглость, если тебе во всем потакать, огромная разница. Один раз ты уже переполнил чашу моего терпения, но в другой раз не советую уповать на мою доброту, поскольку помимо детородных сил могу отнять у тебя и прочие.

– Прочие?

– Наслать на тебя телесную немочь, – пояснил я. – А вдобавок лишить тебя и умственных сил. – Но тут же поправился: – Хотя нет. Их отнимать ни к чему, иначе ты не осознаешь всей глубины постигшей тебя беды. Куда тяжелее, когда человечишка…

И принялся со смаком расписывать, с чего начинается паралич, как станут постепенно отмирать его конечности и так далее. Подробное описание положения полностью неподвижного человека, которому оставлены только слух и зрение, он не дослушал даже до середины, заорав как недорезанный, чтобы я перестал.

Я недоуменно изогнул правую бровь, уставившись на Дмитрия, словно говоря: «Как?! Ты опять за свое?!», и тот незамедлительно стушевался. Более того, он даже… попросил прощения за чрезмерную горячность.

Не впрямую, конечно, а пробормотав нечто невразумительное и добавив:

– Ни к чему эдак-то. Вона каких страстей мне тут нагнал.

Правда, почти сразу начал намекать на то, как бы ему побыстрее восстановить мужскую силу.

Я снисходительно заявил, что если он исправит свое поведение, то, может быть, эдак седмицы через две, когда доберусь до нужного места, то верну все сполна, но уточнил:

– Запомни, что это мое последнее предупреждение. Если ты и далее станешь творить пакости, возврата не будет. А о Ксении Борисовне забудь напрочь и не смей ее принуждать к чему– либо. Коли дал свободный выбор, стало быть, все! И нечего тут на попятную! А сейчас я вновь ухожу в глубь него, ибо более не желаю с тобой разговаривать, ничтожный навозный червяк…

Отшатнувшись от Дмитрия, я со стоном ухватился за голову обеими руками и упал, изображая корчи от боли и старательно откашливаясь – теперь мне хрипота ни к чему.

Лежал недолго. И пол холодный, и вообще перебор столь же нехорош, как и недобор, так что спустя минуту я сел и ошалело уставился на «красное солнышко».

– Прости, государь, – морщась и потирая виски, произнес я. – Морок какой-то нашел. Никогда такого со мной раньше не было, чтоб сознание терять, а тут… Что-то черное нашло, задавило и куда-то унесло…

Дмитрий молчал. Вот свинья! Хоть бы спросил, что со мной.

Впрочем, оно и к лучшему, поскольку, куда меня унесло и зачем, еще не придумалось, потому пришлось скомкать подробности, сразу перейдя к итогу:

– Ох, как голова трещит. – И с подозрением: – Ты что, ударил меня?

Он покачал головой, по-прежнему не говоря ни слова.

Да что ж ты молчишь-то, окаянный?! Понимаю, я не великий артист, но выдай хоть что-то, дабы я мог примерно сообразить, насколько эффективной оказалась моя игра.

Не переставая постанывать, я медленно поднялся на ноги, не переставая ощупывать голову.

– Странно, вроде бы и впрямь не ударил, – недоуменно произнес я. – Тогда с чего у меня такое, а? – И примирительно заметил с виноватой улыбкой на лице: – Ты уж не серчай, что я так вот про похоть сказал да сравнил тебя с… Сорвался, не выдержал, вот и… Но согласись, что и ты был неправ, оставляя Ксению Борисовну в Москве.

Дмитрий продолжал недоверчиво взирать на меня.

Да что у него, язык отсох?! Или я и впрямь столь хорошо сыграл, что он до сих пор не может прийти в себя?

– Оба мы погорячились, – наконец-то раскрыл рот он. – Но и ты в разум возьми… князь. – Последнее слово было произнесено после секундной задержки и сопровождалось опасливым взглядом – сойдет ли.

Кажется, я и правда нормально сработал – тьфу-тьфу-тьфу, чтоб не сглазить.

Лишь убедившись по моему виду, что все в порядке, Дмитрий уже более спокойно продолжил:

– Царевна-то на выданье, в соку. Ежели она ныне выйдет замуж за кого-либо из бояр, особливо за Мстиславского али Шуйского, сам ведаешь, об чем они могут помыслить.

– Не выйдет она за них! – твердо произнес я.

– Ну за кого-нибудь другого, – не унимался он.

Я открыл было рот, чтобы выставить свою кандидатуру в качестве кандидата в женихи, толком не понимая, как это будет согласоваться с тем, что я тут успел ему только что наговорить, но Дмитрий поучительно заметил, что у него и о Дугласе была кое-какая опаска.

Дескать, хоть и иноземец, да все одно – княжеского роду.

Одно хорошо – простодушен он, да и живет на Руси всего ничего, потому за него никто и не встанет, а что до прочих – тут и вовсе. Иной, может, и не помышляет пока о шапке Мономаха, а стоит обвенчаться с дочкой царя, как непременно появится мыслишка о троне, ибо раз женат на царевне, значит, и сам…

Пришлось рот закрыть.