Будь здоров - Виталий Башун

Сегодня я вернулся из больницы пораньше — новых болящих пока не поступало, а старым в основном требовалась только реабилитация и наблюдение за ходом восстановления здоровья. Не сезон еще, как подсказывал мне опыт работы в аналогичных учреждениях столицы и, хихикая, рассказывали помощницы. Экономные бабушки с дедушками в это время года как раз заняты сбором даров природы и хозяйственными проблемами. Вот зимой — совсем другое дело. Кто же откажется пожить на казенном содержании, в окружении сверстников и сверстниц, да когда о тебе проявляют заботу, которая дома зачастую отсутствует? Хотя немало и таких, отказывающихся. Даже когда их усиленно упрашивают поправить свое подорванное здоровье. Нет, нет и нет! Сноха еще не умеет правильно мыть посуду и стирать белье — кто же поможет, подскажет, на путь истинный наставит? Вот и не жалеют они своих сил, здоровья и красноречия, отточенного многолетней практикой вразумления молодежи.

В комнате я, как всегда, был один — Протис целиком отдавал себя великому делу служения своей госпоже. Горько, наверное, сожалея о том, что всего его не берут, так, небольшую часть.

Помешать мне никто не должен, значит, можно продолжить собирать шар Финь Ю. Бился я с этим еще не существующим шаром, как лев. Мозги уже готовы были свернуться в трубочку от напряжения, а мне все никак не удавалось даже близко подобраться к разгадке. Что я только ни перепробовал: соединять по нитям одинаковой и разной толщины, соединять все вместе и попарно, по частям узоров и части узора с целым, пробовал даже вывернуть узоры наизнанку — положительных сдвигов ни на медяк.

Сегодня я привычно сконцентрировался, сформировал узоры, немного покрутил их и, ничего не добившись, как бы это сказать, отстранился от задачи. Лениво, будто со стороны, наблюдал за плавными произвольными перемещениями структур в центре комнаты — я уже мог одинаково хорошо видеть одновременно магическую составляющую и реальность. Не думая об узорах, замкнул их в воображаемый шар. Прикинул — примерно такой должен получиться. Нет, немного поменьше. А хорошо бы узоры сами слились в нужную фигуру… Не задумываясь, как они должны соединяться, я вообразил их в виде уже готового шара, и, все так же плавно вращаясь, узоры… медленно слились воедино.

По размеру получившаяся конструкция не совпадала с воображаемой мною. Она представляла собой как бы двухслойный шар — три узора в центре и семь вокруг. Некоторые из них проникали друг в друга, некоторые образовали новые связи — получилась очень красивая система. Что я почувствовал в тот момент, описать сложно. Восторг и облегчение от того, что задача решена, и опасение, смогу ли я повторить такое еще раз.

Только я собрался изучить с таким трудом полученный результат, как стук в дверь прервал мои опыты. Стучали очень деликатно — так обычно егеря из охраны извещали, что хотели бы меня о чем-то попросить. Как правило, им требовалось мое слово, что я никуда не уйду, тогда они могли ненадолго сбегать по своим делам. Однако в этот раз за дверью стояли не они, а Норбиано с женой и каким-то старичком. В руках старичок держал бочонок литров на десять. Все это я увидел, направив за дверь нить-луч. Крикнув: «Войдите!» — я встал с кровати и немного пригладил волосы.

Делегация торжественно и важно прошла в комнату. Все трое степенно мне поклонились, я поклонился в ответ. Затем, откашлявшись, старичок представился:

— Меня звать Кравилоном. Я дед этого оболтуса, так что он рассказал мне все. Знаю я, что денег за лечение вы с него не взяли, а мы так не можем. Не отблагодарив, значит. Вот… Этот бочонок я залил отменной ржанкой в год рождения его отца. Там все честь по чести. Все нужные травы, листочки. Все выдержано и подготовлено, как положено, даже кусочек корня животворного добавлен. Поэтому вот, примите. Продавать этот бочонок никак нельзя — боги гневаться будут. Для самого торжественного и важного случая берегли. Вот… Теперь, почитай, тот случай и есть. А вчера мы с внуком новый с благословения богов заложили. Так-то оно вот.

— А что в нем? — полюбопытствовал я.

— Так бардиньяк! — в ответ удивился дед. — Слыхали небось?

Еще бы мне был неизвестен этот крепкий спиртной напиток. Вообще-то официально назывался он «Бардиносская настойка», но иначе как бардиньяком его никто не называл. Можно сказать, животворная влага, аромат и вкус которой ни с чем не спутаешь. Виноделы хранят рецепт его приготовления многократно строже, чем КСОР — тайну целителей. А этот еще и выдержку имеет лет пятьдесят, как я прикинул, к тому же кусочек корня животворного делал его и вовсе напитком богов.

— Простите, но я вынужден отказаться от столь дорогого подарка. Это слишком.

— Мы от чистого сердца, — стал упрашивать старик.

— Нет, не могу, — твердо отказался я.

Старик насупился, строго посмотрел на меня и сказал:

— Прости, сынок, деда, но ты еще мало в жизни понимаешь. Никакой бардиньяк не стоит жизни человека. А то, что идет от чистого сердца, с чистым сердцем принимай. Иначе людей обидишь! Они-то к тебе с душой… Вот так оно вот…

Что мне оставалось делать? Я принял подарок, горячо поблагодарил все семейство егеря и пригласил к столу:

— В таком случае приглашаю отужинать со мной. Будьте моими гостями.

Все смущенно помялись, молодые посмотрели на деда, тот вдруг подмигнул и кивнул головой.

— К сожалению, придется довольствоваться тем, что есть в ресторане постоялого двора, — сказал я. — Сейчас сделаю заказ, а вы посидите.

Дед приостановил меня:

— Вино заказывать не надо. У нас на этот случай другой бочонок прихвачен. Домашний. Трехлетней выдержки. Можно его принесут?

Получив согласие, Кравилон выглянул в коридор. Через минуту незнакомый парень внес бочонок и водрузил на стол. Дед с Норбиано начали над ним шаманить: соскоблили смолу, вытащили пробку, прикрутили краник и стали укладывать бочонок на какую-то деревянную конструкцию. Я спустился в ресторан и сделал заказ с доставкой в номер. Вернувшись, застал благостную картину семейства, чинно восседающего за столом. Возле каждого места стояла резная деревянная чарка, наполненная домашним бардиньяком, на деревянном блюде посередине стола аппетитно возлежали вяленые колбаски, в деревянной же чаше — маринованные овощи, прямо на столе — каравай домашнего хлеба.

— Видишь, внучок, говорил я тебе, что такой человек, как наш лекарь, без угощения не отпустит! — снова подмигнул старичок.