Оружие победы и НКВД. Советские конструкторы в тисках репрессий - Александр Помогайбо

22 июня 1941 года, прорвав заслон пограничников, немецкие танковые клинья ринулись вглубь советской территории. На перехват немцам, как и было предусмотрено планом, устремились советские мехкорпуса. Танков было много, больше чем у немцев — одних Т-26 было в РККА около 10 тысяч. Дальше случилось то, во что кремлевскому руководству было трудно поверить, — в считанные недели большинство мехкорпусов было разгромлено, а немецкие танковые группы продолжали рваться вглубь советской земли. Это было непонятно, непостижимо, но это было именно так...

Четырьмя годами раньше, 6 мая 1937 года, в городе Ленинграде был расстрелян осужденный по 58-й статье (пункты 6, 7, 8 и 11) Михаил Петрович Зигель, старший инженер Кировского завода.

Казалось бы, какая связь между арестом какого-то там инженера М.П. Зигеля и тем, что советские мехкорпуса всего за месяц прекратили свое существование?

Самая прямая.

Непосредственно перед войной лобовая броня немецких танков была усилена, так что 45-мм пушки танков Т-26 уже не пробивали эту броню на больших дистанциях — а вот у Т-26 была тонкая броня, и ее пробивали снаряды танков T-III и T-IV практически на любой дальности боя.

Танк Т-26 был создан по английской лицензии фирмы «Виккерс» в начале 30-х годов. Лицензию приобрела закупочная комиссия под руководством И.А. Халепского, но технологию не купили, и потому конструктор Михаил Петрович Зигель, по сути, заново создал танк. Поначалу танк был вооружен пулеметами, потом вместо них на танк стали ставить одну 45-мм пушку. Работы по совершенствованию машины возглавлял конструктор О.М. Гинзбург.

С началом гражданской войны в Испании танки Т-26 были посланы воевать на Пиренейский полуостров, и здесь довольно быстро выяснилось, что 15-мм броня слишком тонка и ее пробивали даже противотанковые ружья (середина 1930-х годов и стала началом их массового распространения). Красной армии требовался новый танк, броня которого защищала бы от противотанковых ружей и снарядов малого калибра.

Инженер И.А. Лебедев, ведавший разработкой новой техники, обратился сначала к начальнику Автобронетанкового управления И.А. Халепскому, а затем к сменившему его Г.Г. Бокису по поводу необходимости создания танка с «противоснарядным» бронированием. И.А. Лебедев демонстрировал фотографии подбитых советских танков — и эти фотографии были достаточно убедительны. Удалось добиться согласия на создание нового танка и со стороны Серго Орджоникидзе, на которого фотографии также оказали большое впечатление.

Скоро были начаты работы над «объектом 111», который представлял собой гусеничный танк с мощной броней. Работы возглавлял О.М. Гинзбург. Однако у Гинзбурга, кроме этой опытной машины было много разных других задач, так что непосредственно проектирование осуществлял М.П. Зигель. Примерно в это время производство Т-26 прекратилось — танк хотели заменить на колесно-гусеничный Т-46-1. Если бы хорошо показал себя чисто гусеничный «объект 111», получивший название Т-46-5, то мог бы встать вопрос об оснащении Красной Армии этой машиной.

А дальше начинаются загадки. Если читать книги советского периода — а других о танке Т-46—5 почти нет, — то Зигель в книгах не упоминается, как и Гинзбург. Зато почти всегда говорится, что за создание первого танка с «противоснарядным» бронированием Т-46—5 орденом Красного Знамени был награжден М.И. Кошкин (который на момент создания танка, был, по сути, молодым специалистом, только что окончившим институт).

Загадкой является и то, что танк, за которой столь щедро наградили Кошкина и имевший неплохие характеристики, в серию не пошел. Производство Т-26 возобновилось и шло до самого начала войны. Тихоходный танк Т-26 с тонкой броней в 1941 году был прекрасной целью для артиллеристов и солдат с противотанковыми ружьями.

А танк Т-46—5 был очень интересным — можно сказать, революционным для советского танкостроения. Если не считать танка ГТ-1 немецкого конструктора Гротте, работавшего в СССР, то это был первый советский танк с противоснарядным бронированием, с литой башней и сварной броней. Т-46—5 был чисто гусеничной машиной, что было значительно перспективнее колесно-гусеничного танка. Вооружение Т-46—5 составляла 45-мм пушка и три пулемета, из которых один был зенитным. На испытаниях весной 1937 года выяснилось, что немецкие противотанковые пушки против Т-46—5 бессильны.

Любопытно, что испытание танка шло на Карельском перешейке — то есть именно там, где финны через два с половиной года устроят танкам Красной Армии настоящий погром. Маннергейм писал в мемуарах: «Общее количество уничтоженных и захваченных танков достигло 1600 единиц[1], или половины всей массы бронетанковой техники, выставленной против нас. Иными словами, почти четверть всех современных танков, которыми располагала Красная Армия. Нельзя забывать и о потере 3000 — 4000 политически верных и подготовленных танкистов».

Когда опытный образец Т-46—5 был готов, Г.К. Орджоникидзе вызвал М.И. Кошкина к себе и выслушал его мнение по поводу этого танка. Конструктор высказал соображение, что на танке в перспективе должны устанавливаться дизельный двигатель и мощная пушка, способная поражать танки и противотанковые орудия противника с расстояний 1000—1500 метров, оставаясь на этих дистанциях неуязвимым. С помощью же мощного дизеля удастся придать танку необходимую подвижность. По сути, Кошкин описал будущий Т-34.

Но почему же танк Т-46—5 так и не пошел в серию? С версией, что вооружение было недостаточным, согласиться трудно — вооружение танка (45-мм пушка и три пулемета, из которых один зенитный) было не хуже, чем у Т-26 (45-мм пушка и два пулемета, редко ставился еще и зенитный), и танка Т-50, который проектировали на замену Т-26.