Тамара. Роман о царской России. Книга 1 - Ирина Владимировна Скарятина

у нас на пути. Мы приглашали Стешу поужинать, или покататься на тройке, или прийти на какой-нибудь праздник, а за её спиной, как зловещая тень, постоянно маячила Груша, настоящая баба-яга, сгорбленная, скрюченная и морщинистая, как подмороженное яблоко, однако с пронзавшими тебя глазами, которые ничего не упускали, глазами, которые невозможно было забыть. И она садилась в углу, сердито взирая, словно сова, и почти не произносила ни слова. Лишь время от времени она кидала Стеше что-то на их языке, но этого было довольно. Что бы она ни процедила, это осаживало Стешу, будто уздечка. Однажды мы даже попытались напоить старуху сонным зельем, но, как ты думаешь, это помогло? Нет, ничего не вышло! Та выглядела даже бодрее, чем прежде, – говорю же, она была колдуньей".

Доминика рассмеялась. "Я помню Грушу, когда была ещё голопузенькой крохой. Говорят, ей, когда она умерла, было целых сто двадцать лет. И именно она предсказала мою судьбу. Она ведала судьбу каждого, и всё, что она ни предсказывала, всегда сбывалось".

"Это потому, что она была ведьмой, как мы и догадывались! – воскликнул Сатрап. – Мы решили, что она похитила Стешу. Однажды они обе исчезли, и больше мы их никогда не видали. Выяснить что-либо в таборе нам не удалось, но молва разнесла, что Стеша сбежала с молодым помещиком из какой-то дальней губернии. И даже Груша не сумела остановить её, а возможно, и не пыталась. Кто мог постичь игры её порочного старого разума? Люди гутарили, что помещик тот, явившись в Москву лишь на пару недель, однажды вечером случайно увидел Стешу и сразу же в неё влюбился. Что ж, в этом не было ничего необычного. Самое удивительное заключалось в другом – что она также влюбилась в него и они, как считают, вместе сбежав, поженились".

"Это правда, – серьёзно произнесла Доминика. – Я знаю, поскольку Стеша – моя мать, а молодой помещик, как Вы его назвали, являлся моим отцом. Да, они полюбили друг друга и сбежали. И именно Груша им помогала. Она сказала, что это их судьба. Они были счастливы, действительно счастливы, как говорит моя мать. Но табор был зол. Там все возненавидели его за то, что он украл их Стешу. Так или иначе, он недолго прожил. Менее чем через год его нашли плывшим по реке мертвецом. Никто не знал, что случилось, однако догадаться нетрудно".

Глядя в темноту, она замолчала. "А что было потом?" – нежно взяв её за руку, спросил Сатрап.

"А потом родилась я, и моя мать вернулась в табор. Вскоре она вышла замуж за его вожака Алёшу и принесла ему много детей, но меня она всегда любила больше них всех. Именно она поведала мне о моей судьбе, которую предсказала после моего рождения Груша: что я выйду замуж за мужчину, по возрасту годящемуся мне в деды, но который будет богатым и могущественным князем".

При этих словах Сатрап усмехнулся. Он больше не сердился на неё. Напротив, во всём услышанном было нечто весьма приятное. А почему нет? Красивая молодая цыганка, умевшая петь и танцевать; та, кто могла бы его развлекать и наконец занять место, которое его бедная жена Вера Семёновна – да пребудут с ней Небеса – уже очень давно оставила вакантным. Да, почему бы и нет? Он обучит девушку хорошим манерам, "отполирует" её и отправится с ней за границу, а затем, когда она будет готова, когда превратится в "законченное творение", он привезёт её в Санкт-Петербург и представит в свете и при Дворе. А какой может разразиться скандал, когда там узнают правду! Это может быть забавно, что-то новенькое, ради чего стоит жить и вновь сделать своё существование осмысленным и волнующим!

"Но зачем, чёрт побери, ты тогда вышла замуж за Акима?" – спросил он.

"О, это просто, – серьёзно ответила она. – Два года назад он увидел меня в таборе, когда мы здесь проезжали. Мне было тогда четырнадцать, и он поклялся, что женится на мне, но моя мать сказала, что я ещё слишком юна. Итак, два года спустя он приехал за мной и сдержал свою клятву. И вот я здесь".

"И всё же я не понимаю, почему ты согласилась за него выйти", – настаивал Яков Дмитриевич.

"Потому что моя мать хотела, чтоб я была рядом с Вами. Она знала, что Вы – моя судьба. Аким был только ступенькой на этом пути. Бедный Аким Петрович!" – вздохнула она.

"А как же табор и все твои люди? Как вообще они могли позволить тебе выйти за него замуж?"

"О, они тоже знали о моём предназначении. Они ничего не могли поделать. 'Чему быть, того не миновать'. Вот и всё. И слово моей матери имеет для них большой вес. Она могущественна. Кроме того, они говорят, что я не чистокровная цыганка, и это тоже имеет значение".

"Но, Боже правый, – воскликнул Сатрап в притворной тревоге, так как и в самом деле эта мысль нравилась ему всё больше и больше. – Ты действительно веришь, что я женюсь на тебе – цыганке?"

"А что мешает, Ваше Сиятельство? Коль цыганка молода и красива и сможет подарить Вам сына? Мы знаем, что именно этого Вы всю свою жизнь и желали. А сын будет прекрасным и сильным, с огнём, текущим по жилам …"

"И цыганской кровью в придачу! Нелепица! – закричал Сатрап. – А кроме того, что с Акимом?"