Цивилизация. Чем Запад отличается от остального мира - Ниал Фергюсон

Если так, то Запад есть нечто гораздо большее, нежели географическое понятие: это стандарты, уклад и институты с крайне нечеткими границами. Но может ли тогда стать западным азиатское общество, перенимающее западную моду и методы ведения бизнеса, как это сделала Япония в эпоху Мэйдзи и, кажется, теперь делают почти все остальные азиатские страны? Прежде было модно утверждать, что капиталистическая “мировая система” навязала разделение труда между ее западным ядром и периферией^[50]. А что если весь мир окажется вестернизированным, по крайней мере, во внешних чертах и в образе жизни? Или другие цивилизации, согласно известному замечанию Хантингтона, окажутся жизнеспособнее – особенно “синская” (то есть “Большой Китай”^[51]) и мусульманская (с ее “кровавыми границами” и “насилием внутри”)?^[52] Насколько искренне принятие ими западных принципов? К этим вопросам мы обратимся ниже.

Другая загадка западной цивилизации заключается в том, что отсутствие единства кажется одной из ее характерных особенностей. В начале XXi века многие американские наблюдатели жаловались на “расширяющуюся Атлантику” – упадок ценностей, связывавших США с западноевропейскими союзниками во времена холодной войны^[53]. Если сейчас немного яснее (чем когда госсекретарем был Генри Киссинджер), кому должен звонить американский государственный деятель, желающий поговорить с Европой, стало труднее сказать, кто говорит от имени западной цивилизации. И все же нынешний разлад Америки и “старой Европы” безобиден по сравнению с конфликтами прошлого, обусловленными разногласиями по поводу религии, идеологии и даже самого смысла цивилизации. Во время Первой мировой войны немцы настаивали, что сражаются за высокую культуру и против безвкусной, материалистической англо-французской цивилизации (это различие проводили, например, Томас Манн и Зигмунд Фрейд). Но это различие было трудно принять в первой фазе войны, когда горела биб лиотека Лувенского университета^[54] и шли массовые казни мирных бельгийских граждан. Британские пропагандисты в ответ клеймили немцев как “гуннов” и называли ту войну “Великой войной во имя цивилизации” (так было начертано на британской Медали Победы^[55]). Имеет ли больше смысла сегодня, нежели чем в 1918 году, говорить о “Западе” как о единой цивилизации?

Наконец, стоит помнить, что западная цивилизация однажды уже испытала упадок и крушение, и римские руины в Европе, Северной Африке и на Ближнем Востоке красноречиво об этом напоминают. Вершинами “западной цивилизации версии 1,0”, возникшей в районе “плодородного полумесяца” (между долиной Нила и слиянием Тигра и Евфрата), стали афинская демократия и Римская империя^[56]. Основные элементы нашей цивилизации (не только демократия, но и атлетика, арифметика и геометрия, гражданское право, архитектурные приемы и существенная часть современного английского лексикона) возникли в древности на Западе. Римская империя во времена расцвета была поразительно сложной системой. Зерно, ремесленные изделия и деньги свободно обращались от Северной Англии до верховий Нила. Здесь процветала ученость, развивались право и медицина. Имелись даже “шопинг-моллы” вроде римского форума Траяна. Но “западная цивилизация версии 1,0” пришла в упадок, а в v веке удивительно быстро погибла от нашествий варваров и внутренних неурядиц. В течение жизни одного поколения город Рим – грандиозная имперская столица – опустел, его акведуки разрушились, а роскошные рынки были заброшены. Знания античного Запада могли быть утрачены, если бы не библиотекари Византии^[57], монахи Ирландии^[58], папы и священники римско-католической церкви (не забудем и о Аббасидах^[59]). Без их усилий Запад, возможно, не дождался бы Ренессанса.

Ждут ли “западную цивилизацию версии 2,0” упадок и крушение? Население Запада, которое долгое время составляло меньшую часть населения мира, явно вырождается. Некогда лидирующая экономика США и Европы стоит перед реальной перспективой того, что в пределах 20, даже 10 лет их догонит Китай, за которым с небольшим отрывом следуют Бразилия и Индия. Западная “жесткая сила”, кажется, увязла на Большом Ближнем Востоке, от Ирака до Афганистана, а “Вашингтонский консенсус” касательно экономической политики свободного рынка распадается. Финансовый кризис, начавшийся в 2007 году, также, по-видимому, указывает на фундаментальный недостаток, лежащий в основе общества потребления с его акцентом на терапии, заключающейся в стимулировании продаж в кредит. Протестантская этика бережливости, некогда казавшаяся центральным элементом западного проекта, почти ушла. Тем временем элитами Запада овладел почти милленаристский страх перед экологическим апокалипсисом.

Более того, западная цивилизация, кажется, потеряла уверенность в себе. Начиная со Стэнфорда в 1963 году, ряд ведущих университетов прекратил предлагать студентам классический курс истории западной цивилизации. В школах вышел из моды большой нарратив о западном прогрессе. Из-за причуды педагогов, во имя “новой истории” поставивших “исторические навыки” выше знаний, вкупе с неожиданными последствиями реформирования образования, слишком много британских учащихся покидает среднюю школу, почти не имея представления об истории Запада: немного о Генрихе VIII, Гитлере, чуть-чуть о Мартине Лютере Кинге-младшем. Опрос первокурсников-историков в одном из ведущих британских университетов показал, что лишь 34 % опрошенных знает, кто был английским монархом во время Армады, 31 % – где шла Англо-бурская война, 16 % – кто командовал британскими силами при Ватерлоо (решивших, что это Нельсон, оказалось вдвое больше), 11 % вспомнило лишь одного британского премьер-министра XIX века^[60]. При опросе английских подростков 11–18 лет выяснилось, что Кромвель участвовал в битве при Гастингсе (17 % опрошенных), а 25 % датировало Первую мировую войну неправильным веком^[61]. Кроме того, в англоязычных странах теперь широко распространено мнение, что нам следует изучать другие культуры, а не нашу собственную. Диск, отправленный в 1977 году в космос на “Вояджере”, нес 27 записей, и лишь 10 принадлежали западным композиторам: не только Баху, Моцарту и Бетховену, но и Луи Армстронгу, Чаку Берри и Вилли Джонсону (“Слепому”). История мира “в 100 предметах”, изданная в 2010 году директором Британского музея, включает не более 30 продуктов западной цивилизации^[62].