Расколотая корона - Виктория Холт

его сын Джеффри и Уильям Маршал, остановились на отдых в небольшом замке. Поскольку король был слишком изнурен, чтобы ехать дальше, они решили задержаться там на некоторое время.

Джеффри был рядом с королем и снял свой собственный плащ, чтобы укрыть его, ибо, хотя был июнь и стояла теплая погода, Генриха постоянно бил озноб.

Пока король спал беспокойным сном, Джеффри и Уильям Маршал беседовали с несколькими королевскими рыцарями, обсуждая отчаянное положение, в котором они оказались.

Уильям сказал:

— Нам следует пробиваться в Нормандию. Там мы могли бы собрать немало верных рыцарей на службу королю.

— Оказавшись там, — согласился Джеффри, — мы могли бы послать в Англию за подкреплением.

— Это наша единственная надежда.

Утром королю, казалось, стало немного лучше.

Он отказался ехать в Нормандию.

— Ле-Ман разрушен, — сказал он. — Я никогда этого не забуду. Я останусь в Анжу, на земле моих отцов. Мой сын Иоанн присоединится ко мне. Он хороший воин, он вселит отвагу в нашу армию и страх во врага.

Уильям Маршал не встретился с ним взглядом. Будь король сильнее, он бы нашел что сказать, но Генриху нужна была опора, за которую можно было бы уцепиться. Пусть он верит, что Иоанн и есть эта опора.

— Где мой сын Иоанн? — спросил он. — Я удивлен, что он еще не присоединился ко мне.

— От него пока нет вестей, милорд, — сказал Джеффри.

— Он нас еще удивит, — сказал Генрих. — Я его знаю. Он явится с людьми, чтобы нас спасти. Вот увидите.

Ни Джеффри, ни Уильям не ответили.

***

Армии Филиппа захватывали один замок за другим на своем пути. Он послал гонца к Генриху. Он был готов снова встретиться с ним и полагал, что Генрих теперь сочтет целесообразным рассмотреть его требования.

— Я не хотел бы, чтобы юный Филипп видел меня таким, как сейчас, — сказал Генрих. — Через несколько дней мне станет лучше. Задержите ответ. Скажите ему, что я нездоров. Если бы только пришел Иоанн. Но он скоро будет.

Гонцы вернулись с ответом Филиппа.

Он не верил в недомогание короля; Генрих за свою жизнь столько раз придумывал отговорки и столько лгал, что теперь ему никто не верил.

Филипп продолжал свой поход, и замок за замком падал в его руки.

Снова Филипп предложил переговоры, и снова Генрих ответил, что слишком болен.

Ответ пришел незамедлительно: «Король Франции устал от постоянных отговорок короля Англии. Он должен явиться на переговоры или пенять на себя».

Значит, он должен ехать. Он едва держался в седле.

— Если бы здесь был мой сын Иоанн, он поехал бы вместо меня, — сказал он. — Он бы вразумил моего врага и моего сына-предателя.

***

Держаться на коне было трудно. Уильям Маршал был по одну сторону от него, Джеффри — по другую. Они были готовы подхватить его, если он начнет падать.

«О Боже, до чего я дошел, — думал он. — Некогда гордый Генрих Плантагенет, а теперь — побежденный король с измученным болью телом, покинутый собственным сыном. О, Иоанн, мой возлюбленный младший, где же ты сейчас?»

Ему зачитали условия Филиппа.

Он должен был признать верховенство короля Франции и принести ему оммаж за все свои континентальные владения. Когда Ричард вернется из Иерусалима, он должен получить в жены принцессу Алису и быть провозглашен наследником всех отцовских земель. Генрих должен был возместить Филиппу военные расходы. Если он не согласится соблюдать условия договора, его рыцари и бароны должны были поклясться, что покинут его и присоединятся к Ричарду.

Генрих склонил голову. Это унижение было невыносимым. Они убивали его.

И все же он должен был уступить, ибо какова была альтернатива? Они сделают его своим пленником. Он, гордый Генрих, — пленник молодого короля Франции и собственного сына!

Это было нестерпимо.

Он должен был согласиться. А потом, когда здоровье вернется, он найдет способ уклониться от этих условий. Сколько раз он выкручивался из договоров. Это было частью его политики. Этому он был обязан своим успехом.

Он согласился. Его унижение было полным. Но не до конца.

Теперь, когда он принял условия мира, от него требовалось еще одно. Он поступил несправедливо со своим сыном; он пытался лишить его наследства. Не должно быть никаких упреков. Теперь он должен был дать Ричарду поцелуй мира перед всеми собравшимися.

Ричард подъехал к нему — молодой, прямой, прекрасный, с золотящимися на солнце волосами, богоподобный. Король Франции смотрел на него с любовью и гордостью.

Налитые кровью, полные яростной ненависти глаза Генриха встретились со стальными голубыми глазами сына. Они обнялись.

Генрих не смог сдержать гнева.

— Молю Бога, — сказал он, — чтобы он дал мне прожить достаточно долго и сполна отомстить тебе.

Ричард холодно улыбнулся. Ненависть между ними была велика.

***

Его повезут в замок Шинон, потому что он был близко, а король был не в том состоянии, чтобы выдержать долгое путешествие.

Джеффри приказал принести носилки, и Генрих, почти не возражая, позволил уложить себя в них.

— Мой сын Иоанн скоро будет со мной, — сказал он. — Тогда я смогу начать планировать свою месть. Ричарду никогда не видать короны.

Добравшись до замка, он почувствовал себя лучше. Он еще будет жить и сражаться. Когда его заставили дать Ричарду поцелуй мира, гнев его был так велик, что воспламенил в нем былой дух.

— Я отомщу, — сказал он. — Я должен.

Он лежал на кровати, укрытый плащом Джеффри, слишком усталый, чтобы снять одежду.

— Джеффри, — сказал он, — на стороне Филиппа и Ричарда было много рыцарей, которые должны были быть на моей. Они дезертировали. Они оставили меня ради врага.

— Так и есть, милорд. И многие другие ушли.

— Я хочу знать, кто они.

Джеффри кивнул.

— Предателей полезно знать в лицо.

— Пошли человека к королю Франции. Попроси его об этой услуге. Я хочу получить список всех рыцарей, что покинули меня. В этом он мне не откажет.

— Будет сделано, милорд.

Король кивнул и закрыл глаза.

— Останься со мной, Джеффри, — сказал он. — Ты меня утешаешь. Хорошо знать, что у меня есть верные друзья. Я не отчаиваюсь, хоть никогда еще не было так темно. Я бывал в отчаянных положениях, но в таком — никогда. Но я выкарабкаюсь. Не сомневайся, Джеффри. Мой сын Иоанн скоро будет здесь, и мы с