Военная разведка в Российской империи - Михаил Алексеев

30 августа 1865 г. Н.П. Игнатьева производят в генерал-лейтенанты, а с 25 марта 1867 г. он чрезвычайный и полномочный посол в Османской империи. «Русский посол в Царьграде, — писал в своих воспоминаниях один из современников графа, — оказался столь влиятельным, что сами турки то ли в шутку, то ли всерьез называли его первым после султана лицом в Османской империи — всесильным ״московским пашой״». Русский генерал-носол, словно магнит, притягивал к себе жителей города (Канева Калина. Рыцарь Балкан граф Н.П. Игнатьев. М., 2006. С. 25).

К Игнатьеву благоволил султан Абдул-Азиз, он сблизился с его сыном Изет-дином, встречался и обменивался корреспонденцией с престолонаследником, будущим султаном Муратом V. Игнатьеву удалось установить доверительные отношения со многими министрами Порты. Он прекрасно знал положение в империи, интриги в серале, а также обладал обширным компроматом на турецких министров и чиновников. Но особое влияние Игнатьев оказывал на самого великого визиря Махмуда Недима-пашу, от которого он получал информацию. По отдельным свидетельствам, великий визирь настолько переориентировал внешнюю политику страны с Англии и Франции на Россию и до такой степени зависел от российского посла, что турки прозвали его Недимов. Об этом, в частности, вспоминал глава судебной комиссии Джевдет-паша, описывая события 1875 г.: «Я выехал в Одрин и Пловдив и доехал до Софии. Мои наблюдения показывают, что в Болгарии все идет к большой революции. Поскольку я знал, что мой письменный доклад великий визирь Махмуд Недим-паша тотчас же покажет Игнатьеву, я решил докладывать устно» (Канева Калина. Указ. соч. С. 45–46).

Информация к Игнатьеву поступала и от сотрудников посольства в Константинополе, и российских консульств во многих городах Османской империи, которые в своей деятельности опирались в том числе и на негласные источники, сотрудничавшие чаще всего на платной основе. Проблема во многих случаях состояла не в том, чтобы приобрести секретный документ, а в том, чтобы доставить его по назначению в Россию, минуя контроль со стороны местной спецслужбы. Поскольку направлять информацию, полученную в документальной или устной форме, в специальных пакетах с сургучной гербовой печатью посольства было опасно — такие пакеты вскрывались турками в первую очередь и запечатывались после перлюстрации без малейших следов вскрытия, Игнатьев прибег к рискованной затее. Он стал отправлять всю свою корреспонденцию в самых обычных письмах, запечатанных в грошевые конверты, которые пролежали до этого некоторое время рядом с селедкой и мылом. Н.П. Игнатьев заставлял своего лакея подписывать конверты на имя дворника или истопника российского Министерства иностранных дел по частному адресу их проживания. И этот способ оказался действенным. Николай Павлович стал прибегать к такой уловке после курьезного случая, имевшего место еще во время его службы военным агентом в Великобритании. Однажды Игнатьев получил дипломатической почтой письмо из Военного министерства в Петербурге с явными следами вскрытия. Он немедленно попросил аудиенции с английским министром иностранных дел, в ходе которой сообщил, что британские спецслужбы тайно читают личную и служебную корреспонденцию членов русской дипломатической миссии. Министр всячески отрицал подобную практику спецслужб, но будучи уличенным демонстрацией злополучного конверта, не нашел ничего лучшего, как заявить настырному военному агенту; «А что же я, по-вашему, должен был вам сказать? Неужели вы думаете, что нам не интересно знать, что вам пишет ваш министр и что вы ему доносите про нас?» (Майский С. «Черный кабинет». М, 1922).

Огромную популярность Игнатьев снискал у населения своим внимательным и справедливым отношением к тяжбам и конфликтам, которые ему приходилось разбирать, благотворительностью, а также рядом смелых поступков. Так, например, он спас 17-летнюю черкесскую девочку, проданную в гарем султану укравшим ее мусульманином, которой удалось бежать и укрыться в российском посольстве. Игнатьев не только вырвал девушку из рук евнухов, но и добился освобождения из тюрьмы нескольких христиан, способствовавших ее побегу (Канева Калина. Указ. соч. С. 39).