Белая гвардия. Михаил Булгаков как исторический писатель - Арсений Замостьянов

[К словам «К начальнику 1-й дружины генерал-майору Блохину»]

Подразумевается добровольческая дружина полковника Л.Н. Кирпичева.

[К словам «В помещении дружины на Львовской улице»]

Львовская улица, где в доме № 95 располагался вербовочный пункт Киевской добровольческой дружины, соединяла Львовскую и Лукьяновскую площади. В советские годы была переименована в улицу Льва Троцкого, затем Артема. В 1997 г. ее назвали улицей Сечевых Стрельцов.

[К словам «на Бульварно-Кудрявской улице»]

В советское время Бульварно-Кудрявская улица была переименована в улицу Воровского. В 2014 г. возвращено прежнее название.

[К словам «портрет Александры Федоровны»]

Императрица Александра Федоровна, супруга императора Николая II, была покровительницей благотворительной организации «Российское общество Красного Креста», образованного в 1879 г. и просуществовавшего до 1918 г.

[К словам «похожим на министра Александра II Милютина»]

Граф Д.А. Милютин (1816–1912) – генерал-фельдмаршал, военный министр в 1861–1881 гг.

[К словам «я тебе из кольта звякну в голову»]

Кольт – револьвер, названный по имени его изобретателя американского оружейника Самуэля Кольта (1814–1862). Реальный подобный эпизод произошел с графом Ф.А. Келлером. Он устроил скандал в интендантском управлении и, угрожая оружием, потребовал зимнего обмундирования для отправлявшейся на позиции дружины Л.С. Святополк-Мирского.

[К словам «солдатская рожа каптенармуса»]

Каптенармус – военнослужащий в роте (батарее, эскадроне), отвечающий за хранение и учет оружия и военного имущества.

[К словам «отряд вышел на Политехническую широчайшую улицу»]

Такой улицы в Киеве не существовало. Здесь проходило Брест-Литовское шоссе (ныне проспект Победы), на котором находилось здание Политехнического института (ныне Национальный технический университет).

[К словам «По цепям юнкеров прокатился грохот затворов»]

Посланным на смерть в дни Октябрьской революции в Москве юнкерам Александр Вертинский посвятил песню, начинающуюся словами:

Я не знаю, зачем и кому это нужно?

Кто послал их на смерть не дрожавшей рукой?

Только так беспощадно, так зло и ненужно

Опустили их в Вечный Покой!

Те же слова можно сказать и о погибших в декабре 1918 г. киевских юнкерах.

[К словам «Най Турс повернулся лицом к цепям»]

Во 2-й половине 1920-х гг. Михаил Булгаков говорил своему другу П.С. Попову, что «Най-Турс – образ отдаленный, отвлеченный. Идеал русского офицерства. Каким бы должен быть в моем представлении русский офицер». Конкретного прототипа у этого героического персонажа не было. Най-Турс – человек, который не умеет ни приспосабливаться, ни искать личной выгоды. Таких людей в армии царской России было немало. Они погибали первыми.

[К словам «На перекрестке у оперного театра»]

Перекресток Владимирской и Фундуклеевской (ныне Богдана Хмельницкого) улиц.

[К словам «дело в том, что Петлюра в городе»]

Будущий писатель Константин Паустовский, выпускник, как и Булгаков, Александровской гимназии, летом 1918 г. приехал из Москвы в Киев и поступил на военную службу к гетману. Он вспоминал: «Я был зачислен в сердюцкий его светлости ясновельможного пана гетмана полк… В ноябре нас выслали на фронт, на окраину города. Несколько дней мы рыли в снеге окопы, лисьи норы и не спеша плели проволочные заграждения. В сером декабре кольцо вокруг города сомкнулось. День и ночь глухо, словно из погреба, гремела артиллерия, таяли зимние дни цвета олова, по нашим окопам зло и настойчиво стреляли из черного леса, и пули тихо распарывали сырой воздух… Как-то в половине декабря я вышел на туманном рассвете из дому и пошел по Александровскому спуску на Подол… Петлюровцы открыли впервые на нашем участке ураганный огонь и перешли в общее наступление. В снегу рвались снаряды, разбрасывая красную глину, к двум часам дня уже гремело все широкое кольцо вокруг города, словно неслись тысячи курьерских поездов. Пришел приказ отступать, и мы стали отходить, ругаясь, ломая изгороди, по огородам и запутанным улицам предместья. На дороге лежали убитые, лицом вниз, краснели снарядные воронки, свежая кровь растекалась розовыми кругами по ноздреватому снегу. Кое-где ее капли были густого, почти черного цвета… Через час я был уже в городе, пришел домой, обходя петлюровские патрули, и с веселым, детским облегчением отпорол погоны и бросил их в печку».