Сборник проза и блоги - Макс Акиньшин

глаза, и ты слышишь больше, чем, если бы держал их открытыми. Словно зрение лишает тебя большей части реальности. Компенсирует картинку глухотой. Прикрыв глаза, ты отмечаешь даже самые слабые звуки, которые в другом случае просто сливаются в один невыразительный шум. В приятной оранжевой полутьме слышно чириканье птиц, жужжание невидимых насекомых, сиплое дыхание милого Эразмуса и деловитое похрюкивание Ва. Из которого понятно, что наше ожидание чешуйчатому бармаглоту немного осточертело, и он желает подурачиться. Устроить трамтарарам с последствиями. Я прислушиваюсь: ни придушенных всхлипов, ни низкого резонирующего рева, ни звона — Долина окончательно отпустила нас, четко ограничив ту территорию, на которой могут охотиться дермоны. Хорошая новость, жаль, что единственная хорошая на настоящий момент. Двинуться дальше мы не можем, отступить нам тоже не дадут. Единственное, что остается — ждать, пока мы все не сойдем с ума. Или противник не сойдет с ума. Или черт его побрал, не поднимется ветер.

— Слушай, чувачок, может тебе их как-нибудь колдануть? Ну, там, курамэ барабаре, как вы там умеете?

— Кто мы? — м’техник отвлекшись от упражнений с руками, недоуменно смотрит на чешуйчатого.

— Колдуны, — уточняет тот. — Давай, лупани по ним своей магией. Обрати их в навоз. Ну, или в свинину, во что вы там можете.

— Я не колдун. Колдунов не существует, это вы тут понапридумали глупостей и носитесь с ними как дурни.

— То есть ты имеешь в виду, что магии не существует? — спрашивает Ва, пропустив мимо ушей обидных «дурней».

— Конечно, — убежденно заявляет колдун, чем вызывает наш здоровый смех. Я чуть приоткрываю глаза и смотрю на него сквозь ресницы. Подумать только, он уверен, что магии нет. Вот ведь глупый! Ему еще многое предстоит узнать, как тут у нас все устроено.

Давясь от смеха, Ва приподнимается на локте и рассказывает Фогелю о колдуне, который прямо на его глазах колданул трех приставших к нему подвыпивших вояк.

— Ты бы видел, чувачок, как они позеленели от поноса! Это было сплошное уруру. Он вот так вот развел руки, что то забормотал и каааак киданет в них стекляшку с дымом. Те прямо там, не отходя от кассы, наложили в штаны.

— Это газ, — утверждает м’техник, — видимо, этот ваш бедолага случайно нарвался на него, и понял, как он действует. У нас его используют, чтобы разгонять демонстрации.

— Разгонять, что? — удивляется глуховатый дракон. — Просрации?

— Недовольных, — Фогель щелчком отбрасывает истлевший цилиндрик сиги. — Недовольные выходят на улицы, когда им что-то не нравится. Повышаются налоги или цены на еду и гипернет. Или уменьшается зарплата. У нас это часто случается.

Прежде чем ответить, его оппонент подкрепляется глотком тонизирующей гнилушки, серьезные разговоры требуют тщательной подготовки. Булькнув пару раз, чтобы закрепить результат, он шарит лапой в траве, срывает поносный гриб, которых тут целые россыпи и задумчиво жует.

— Что-то у вас там неправильно, чувачок. Ведь они могут прокинуть этих ваших баронов и уйти к другим.

— Не могут, — отрицательно качает головой колдун, — за прогулы положены штрафы, такая система.

— Глупая система, — заключает Ва. — У нас тут — другая.

— Какая?

Наивный вопрос м’техника ставит нас в тупик. Я заинтересовано кошусь на него. Какая у нас система? Еще одно прикосновение к холодному стеклу. Прикосновение к границе другого, совершенно незнакомого мира. Его отражение мне непонятно.

— Ну, так какая? — настаивает наш собеседник.

— У нас нет недовольных, которые недовольны, — сообщает дракон, — у нас все недовольные. От мала до велика, даже детишки. Недовольных детишек стоит опасаться больше чем их родителей, чувачок. Их фиг заметишь, они прячутся в кустах и могут тебе неожиданно устроить уруру по заднице.

— У нас дети учатся. Ходят в школу, а не устраивают охоту на драконов.

— Заметь, абсолютно ничем не спровоцированную охоту, — лицемерно каркает Ва, — только, если вы их учите, то сильно ошибаетесь. Такой вырастет колдуном или еще хуже — умником, и придумает что-нибудь нехорошее. Сын па Вазарани придумал втыкать заостренные колья в землю перед амбаром с см’гончиком. Представь, каков подлец?

Амбары па Вазарани были его розовой мечтой, о которую можно было обломать все зубы. Пожилой подагрик охранял их сильнее, чем своих жен. На моей памяти, только один визит Ва в его баронство завершился успехом, сильно испорченным ударом из камнемета между крыльев. Если бы не я, то жадный дракон там бы и остался. В течение часа я отстреливалась от озверевших гонведов, висящих у нас на хвосте, пока мой бронированный дружок хромал на базу. Там, на военном совете мы постановили с налетами в Вазарани пока потерпеть, до прихода свежих идей, которые так и не пришли.

— Подлец, же? — переспрашивает Ва. Немного потерявший нить разговора м’техник растеряно машет головой. Очевидно, что ему совсем нет дела до Вазарани и все драконии обиды побоку. Какая разница, кто там что делал? У него другая задача — чинить Штуковины. Не получив искреннего сочувствия, мой дружок грустно вздыхает и отхлебывает из баночки. Я тоже думаю подкрепиться и откупориваю бутылку белого. Матушка, как же это муторно — ждать неизвестно чего.

— А если бы этого подлеца не учили, то до такой бы подляны он бы не додумался, согласись? Все подляны от умников и колдунов, — продолжает чешуйчатый, возвращаясь к теме магии, — возьми, к примеру, мудрого старину Густава. Этот запретил учить детишек даже счету. Представь, если все в деревне будут уметь считать! Сплошные колдуны вокруг! Это же с ума сойти можно.

До сумерек еще много времени, но уже очевидно, что придется идти ночью. Когда нас уже точно нельзя будет высмотреть. Поэтому лучше пока подремать. Бросив взгляд на горизонт с болтающимися дозорными калченогого, я делаю глоток и опять прикрываю глаза. Сквозь дрему слушая своего дружка, последовательно излагающего обиды нанесенные магией. У колдунов на бедного дракончика большой зуб. Они осыпают его заклинаниями, и время от времени обливают жидкостями, по большей части зловонными. Как это вытерпеть? А посохи? Ты видал, чувачок, какие у них посохи? Они палят из них магией!

— Магии не существует. Все это подобрано вами в мусоре и используется как попало, — упорствует Фогель, — все что вы используете это устаревшее оружие, сломанные механизмы и отходы. Обычно это все утилизируется без особых проблем. Но вы все откуда-то взялись