Кто Вы, "Железный Феликс"? - Александр Плеханов

В то же время Дзержинский предложил секретариату ЦК РКП (б) послать письмо Я.Х. Петерсу для ознакомления и принятия необходимых мер, «если действительно расстрелы чекистов слишком широко и необдуманно применяются. На такое письмо следует откликнуться — производит впечатление письма людей с наболевшей душой.

Нельзя в самом деле всегда всех провинившихся так наказывать. К тем из рабочих, которые совершили преступление случайно, только потому, что жили в слишком тяжелых условиях, без заботы об их моральн. и матер, положении — без связи и поддержки партии — применять в.м. надо с величайшей осторожностью. И если много преступлений, если на них смотрят, как на жандармов — это значит они все погибнут. Тут надо врачевать ЧК не расстрелами, а действительно более частой сменой, обновлением состава, сближением с партией и заинтересованием самой партии. Если тов. смотрят на них как на жандармов- это смерть ЧК. С этим надо бороться внутри самой партии — и посылать в ЧК не «жандармов», а товарищей, которых партия на каждом шагу поддержит и окажет партдоверие»^[804].

Выполняя распоряжение Дзержинского, И. А. Апетер представил проект письма на имя Полномочного Представителя ВЧК в Туркестанской области Я. X. Петерса, но проект был признан неудовлетворительным, и в конце апреля новое письмо было направлено в секретариат ЦК РКП (б).

Оргбюро ЦК РКП (б) обсудило вопрос «О незаконных действиях т. Сафарова в Туркестане» и постановило: «Ввиду наличия Полномочного Представителя ВЧК члена Туркбюро т. Петерса, член Туркбюро т. Сафаров не имеет права помимо Петерса делать какие бы то ни было организационные или оперативные распоряжения как по охране границ так и по линии ЧК и Особым Отделам. Все аресты и применение каких-либо мер наказания, произведенные т. Сафаровым по его инициативе помимо т. Петерса или его заместителя, являются незаконными. По поводу незаконных действий т. Сафарова т. Петерсу произвести расследование и представить материал ВЧК для представления его в ЦК РКП»^[805].

Дзержинского отличало настоящее знание людей, их политических и деловых качеств, индивидуальных особенностей и черт характера. Он требовал от каждого руководителя собирать и накапливать в процессе работы такой материал, который помогал бы оценивать достоинства и недостатки каждого сотрудника, расставлять их на таких участках работы, на которых они могли бы дать максимум того, на что были и способны по своим личным качествам. Слаженной и дружной работы сотрудников Дзержинский достигал благодаря своим личным качествам. Он часто выступал перед чекистами, выкраивал время для задушевных бесед с ними, считал, что личный пример руководителя, личные контакты с подчиненными многое значат, что без этого вообще невозможна политическая деятельность. ‘Впоследствии один из видных чекистов В. И. Манцев писал, что «к многим чертам Дзержинского как руководителя ЧК нужно отнести величайшую обаятельность его характера, благодаря которой основной кадр работников ЧК безгранично был предан ему и беспрекословно выполнял его приказы»^[806].

Председатель ВЧК-ОГПУ хорошо знал своих подчиненных, строго спрашивал с них за проступки, но всегда брал под защиту тех, по отношению к кому проявлялась несправедливость. Важное значение в воспитании чекистов придавалось им дисциплинарной практике.

Когда требовалось поощрить особо отличившихся чекистов, Дзержинский ходатайствовал перед высшими органами власти об их награждении. 11 марта 1921 г. он писал председателю РВСР Л.Д. Троцкому: «Прилагая при сем рапорт пом. нач. Ос. Отд. ВЧК Артузова, я со своей стороны поддерживаю ходатайство о награждении т. И. И. Добржинского постановлением РВСР орденом Красн. Знамени за проявление героической самоотверженности в деле борьбы за коммунизм».^[807] По предложению Дзержинского Президиум ВЦИК 18 июля 1921 г. наградил высшей воинской наградой Орденом Красного Знамени: А.Х. Артузова (Фрауча), Е.Г. Евдокимова, Я.Н. Кожевникова, А.М. Левина, В.Н. Манцева, И.П. Павлуновского и Т.П. Самсонова^[808].

В письмах к подчиненным Дзержинский выражал благодарность за хорошую работу. Он, в частности, 25 декабря 1920 г. дал высокую оценку работе И.П. Павлуновского: «…Доклад Ваш прочел и в общем согласен с Вами, с Вашими выводами. Деятельность Ваша совершенно отвечала той линии, которой ВЧК должна держаться, и я очень рад, что Вам удалось так остро и хорошо наладить работу, поставить ее в государственные рамки — не только без конфликтов с партийными и советскими органами, но в полном с ними контакте»^[809].

19 мая 1925 г. Дзержинский писал З.Б. Кацнельсону: «Соколовскому надо прибавить 50 руб. Он работает, безусловно, с полной нагрузкой и преданностью делу»^[810].

Председатель ВЧК-ОГПУ заботился о здоровье своих сотрудников. Так, 6 июня 1922 г. он направил телеграмму на имя начальников губотделов ГПУ Курска, Орла, Воронежа, Нижнего Новгорода, Тамбова и Полномочному представителю ГПУ в Ростове-на-Дону о подыскании мест для открытия санаториев. Им предлагалось согласовать все вопросы с губкомами и губисполкомами, посоветоваться с врачами. — «Место должно быть сухое и не малярийное. По возможности на возвышенном месте. Помещение должно быть вместительное, требуемый ремонт и оборудование будет произведен. Ответ сообщите в течение ДЕСЯТИ ДНЕЙ с отзывом врачей»^[811].

В 1920 г. Дзержинский писал в ВЧК: «Я думаю, что необходимо дорожить т. Мармузовым и поручить кому-либо удовлетворять его нужды. Боюсь, что свалится, а найти такого другого будет невозможно»^[812].

19 июля 1922 г. Дзержинский по обращению к нему А.А. Андреевой предложил своему секретарю В.Л. Герсону попросить И.К. Ксенофонтова «более близко озаботиться Буциевичем и о результате скажите мне и т. Андреевой». Андреева сообщила Дзержинскому 17 июня о том, что жена Буциевича, работавшая в Секретном отделе ГПУ, сообщила ей, что Буциевич опасно заболел в Ростове-на-Дону, у него крупозное воспаление легких с осложнениями, и, «вероятно благодаря его необычной щепетильности он помещен в очень скверные условия. Пример, его два недели лечили как подозрительного по тифу. Значит не предупредили крупоз. воспал. легких, ибо методы лечения той и др. болезни разные.

Жена его говорила об этом Ксенофонтову. Я не знаю, что сделано ЦК, но боюсь, что одного заявление тов. Буциевич мало.