Код Розы - Кейт Куинн

Ознакомительный фрагментне Деннистон, его тогда не было на месте, а какой-то подполковник авиации. В заключение он выхватил из ящика револьвер и заявил, что сам меня пристрелит, если я нарушу священную тайну, и т. д. и т. п. Но со временем привыкаешь. Пойдемте, теперь надо найти вам квартиру.

Маб остановилась у лестницы, скрестив руки на груди.

– Послушайте, – сказала она, – вы бы хоть намекнули, чем здесь, собственно, занимаются?

– А разве не понятно? – удивился Джайлз. – По-нашему, ГШКШ – это «гольф, шахматы, книжки и шутки», потому что тут полно оксфордских профессоров и кембриджских чемпионов по шахматам, но вообще это Государственная школа кодирования и шифрования.

Вероятно, Маб и Озла выглядели озадаченными, потому что он ухмыльнулся и пояснил:

– Взламываем немецкие шифры.

Глава 4

В день, когда ждали квартиранток из Блетчли-Парка, Бетт Финч угробила полчаса на сердцевинку розы.

– Бетан! Я тебя все зову и зову. Сколько времени ты уже нюхаешь этот цветок?

«Я его не нюхала», – подумала Бетт, но не стала поправлять мать.

По крайней мере, нюхать розы – вполне естественно, ведь розы приятно пахнут. С этим все соглашались. Но далеко не все способны подолгу вглядываться в розу, зачарованные не ароматом, а ее узором, когда внахлест перекрывающие друг друга лепестки, будто ступеньки винтовой лестницы, виток за витком уводят все глубже, все дальше… Бетт осторожно вела пальцем по виткам, приближаясь к середине, но в ее воображении не было никакой серединки с тычинками, а лишь уходящие в бесконечность завихрения спирали. «Что таится в сердце розы?» звучало как строчка из стихотворения, но Бетт привлекали не поэзия и не аромат, а строение, узор. И вот полчаса уже куда-то делись, а на пороге стоит раздраженная мать.

– Ты только погляди на эту комнату! А ведь они будут здесь с минуты на минуту. – Миссис Финч отняла у Бетт вазочку и водрузила на каминную полку. – Быстренько протри зеркало. Кем бы эти девушки ни оказались, я не позволю, чтобы они нашли повод жаловаться. Хотя кто их знает, что это за девушки? Живут на чужой квартире, покидают родной дом из-за какой-то работы…

– Но ведь идет война, – тихо возразила Бетт.

Этот аргумент не произвел впечатления на миссис Финч, которая рвала и метала с того самого момента, когда ей сообщили, что поскольку в доме имеется свободная спальня с парой узких кроватей, ей надлежит принять на квартиру двух служащих близлежащего Блетчли-Парка.

– Не надо мне рассказывать про войну, – отрезала она. – Просто легкомысленные девицы хватаются за любую возможность сбежать из семьи и вляпаться в неприятную историю. – Миссис Финч быстро передвигалась по комнате, то поправляя салфеточку на прикроватном столике, то взбивая подушку. У них с Бетт были одинаковые тусклые волосы мышиного цвета, почти незаметные брови и ресницы, но худосочная Бетт сутулилась, а мать была статной, с внушительной фигурой и мощным бюстом, выдававшимся вперед, как нос корабля. – Какая еще военная служба посреди Блетчли?

– Как знать? – проронила Бетт.

Война стала потрясением для их сонного поселка: подготовка к обязательному затемнению, призывы записываться в Гражданскую противовоздушную оборону… А Блетчли-Парк неподалеку внезапно превратился в очаг загадочной кипучей деятельности. Всем было любопытно, что же там происходит, тем более что в поместье работали не только мужчины, но и женщины. Если верить газетам, женщины находили себе множество новых занятий – например, вступали в Корпус медсестер скорой помощи, чтобы ухаживать за ранеными, или уплывали за океан в составе Женского королевского морского корпуса. Но как только Бетт пыталась из патриотических побуждений представить себя в одной из этих ролей, ее пробивал холодный пот. Она знала, что ей тоже полагается трудиться на победу, но видела себя исключительно в незаметной роли на задворках. Пусть это будет что-то совсем несложное, где даже полная идиотка не сможет напортачить. Скажем, мотать бинты и готовить чай в пункте неотложной помощи ПВО. За что Бетт ни бралась, все у нее получалось сикось-накось. Ей всю жизнь это говорили, и она знала, что так оно и есть.

– Надеюсь, эти квартирантки окажутся приличными девушками, – волновалась миссис Финч. – Как бы ни прислали нам пару кокоток из Уоппинга…[23]

– Конечно, нет, – попыталась успокоить ее Бетт. Она плохо себе представляла, что такое «кокотка», – мать называла так всех женщин, которые красили губы, душились французскими духами или читали романы. Бетт виновато ощутила, как ее карман оттягивает очередная библиотечная книжка – «Ярмарка тщеславия» в бумажной обложке.

– Сбегай-ка на почту, Бетан. – Только миссис Финч называла Бетт полным именем. – Ох, уже чувствую, как накатывает головная боль… – Она потерла виски. – Но сначала смочи для меня полотенце. А после почты зайди к бакалейщику.

– Да, матушка.

Миссис Финч ласково потрепала дочь по плечу:

– Ах ты моя помощница.

И это Бетт тоже слышала всю жизнь. Миссис Финч любила похвастаться перед подругами: «Бетан мне так помогает. Приятно подумать, что она со мной останется, когда я состарюсь».

– Ну, она ведь еще может успеть выйти замуж, – заметила на последнем собрании Женского Института[24] вдова с их улицы. Бетт в это время заваривала чай на кухне, но шепот старухи долетел до ее ушей. – Все-таки двадцать четыре года – это еще не совсем безнадежно. Правда, она вечно молчит, словно воды в рот набрала, но большинство мужчин не сочтут это недостатком. Так что ты еще вполне можешь сплавить ее кому-нибудь, Мюриэль.

– Я не хочу никому ее сплавлять, – возразила миссис Финч так уверенно, что казалось – все это предрешено и не может измениться.

«По крайней мере, я никому не в тягость», – напомнила себе Бетт. Большинство старых дев – обуза для своей семьи. А она, напротив, утешение матери, у нее есть место в жизни, она мамина помощница. Ей повезло.

Дергая себя за перекинутую через плечо тонкую косичку мышиного цвета, Бетт пошла ставить на плиту чайник, затем намочила в холодной воде и выжала полотенце точно так, как любила ее мать. Отнесла полотенце наверх, в спальню, и побежала выполнять прочие поручения. Обзаведясь собственными семьями, все братья и сестры Бетт уехали из Блетчли, но дня не проходило, чтобы Бетт не пришлось бежать на почту с очередным письмом, полным материнских советов, или посылкой с сопровождающими ее наставлениями. Сегодня Бетт отправляла квадратную бандероль своей старшей сестре, которая недавно родила. В пакете лежала вышивка крестиком: слова «Всему свое место и всё – на своем месте» в обрамлении из роз. Такая же вышивка висела над кроватью Бетт и над кроватками всех рождавшихся в их семье младенцев. Как говорила мать, никогда не рано учить ребенка знать свое