Наполеон. Последняя любовь - Томас Костейн

Чаще всего Бетси навещала Пленника в Лонгвуде по утрам. По утрам обычно доставляли продукты, и местные жители торопились по дороге, а вокруг Лонгвуда кипела жизнь. Кроме того, солнце отражалось на стеклах подзорной трубы сэра Хадсона Лоува, и ему ничего не удавалось разглядеть возле дома и в садах Лонгвуда. Именно поэтому Бетси сравнительно легко пробиралась мимо плотной линии караульных.

Как-то она прибыла так рано, что великий человек еще не был готов ее принять. Ей сказали, что ему помогает привести себя в порядок слуга и ей лучше пока почитать. В библиотеку можно было пройти через столовую. Она вошла в эту унылую комнату и поразилась, увидев железную походную койку перед камином, в которой спал Наполеон.

Девушка обратилась к Перрону, который передал ей послание и теперь собирался отправиться по делам. Из кухни и кладовых доносились звуки — звон ножей и стук посуды. А когда-то мычали и блеяли коровы, овцы и козы.

— Почему здесь находится постель императора? — спросила девушка.

— Мадемуазель, он теперь решил ночевать в столовой.

— Я ничего не понимаю. Неужели император поочередно ночует в разных комнатах?

— Именно так, мадемуазель, — кивнул головой Перрон. — Кругом такие сильные сквозняки. Их здесь больше, чем во всех дворцах, особняках и шато всей Европы.

— Койка останется здесь?

Слуга был толстым и маленького роста и очень напоминал в белых одеждах крупный теннисный мячик. Он покачал головой.

— Нет, ему это не нравится, и поэтому сегодня он будет ночевать в какой-то другой комнате.

Когда появился Наполеон, он не выглядел отдохнувшим, и Бетси сразу заговорила об этом. Он мрачно покачал головой.

— В этой ужасной комнате, которую они называют спальней, по всем углам свистит ветер. Я пробовал спать в других комнатах, но везде одно и то же. Я быстро простужаюсь, каждое утро я просыпаюсь с тяжелой головой. Я просил, чтобы Маршан делал из одеял загородку вокруг постели, но тогда я чуть не задохнулся от духоты. Мы уже пробовали гостиную, кабинет, библиотеку. Но за мной повсюду следуют сквозняки. Прошлой ночью я переселился в столовую, и тут мне было почти хорошо. Но страшно пахнет бараниной, поджаренной пищей и кислым вином. Всю ночь я не сомкнул глаз.

Видимо, мне придется снова перебраться в спальню, — продолжил император. — Если окна как следует занавесить, возможно, меня перестанут мучить сквозняки, хотя ко мне почти не будет поступать свежий воздух.

Позже он снова вернулся к этой теме.

— Бетси-и, вам не приходило в голову, что здесь дуют какие-то странные ветра? Они не налетают быстро, все вокруг сметая. Они потихоньку пробираются в дом, пытаясь это сделать через окна или просочиться под дверью. Когда я лежу в постели и слушаю, мне кажется, что они что-то бормочут, — он резко дернул головой. — Бетси-и, с тех пор, как меня одолела болезнь, мне иногда представляются странные вещи. Ночью меня мучают необычные образы. Я понимаю, что эти мысли абсурдны, я должен с ними быстро попрощаться, но не тут-то было. Эти мысли остаются со мной даже после того, как я проснусь. Неужели мой дух слабеет, как слабеет мое тело?

— Нет, нет, сир!

Он не обратил внимания на ее восклицание.

— Господи, иногда мне кажется, что я слышу не вой ветра, а голоса людей, планировавших мое свержение. Талейран, Фуше, Мармон. Они что-то шепчут, разрабатывают схемы и плетут заговоры против меня. Я всегда подозревал, что они мне враги, но ничего не сделал, чтобы их остановить. Они мне были нужны и полезны, и я был уверен, что смогу их контролировать. Но теперь они делают все, чтобы я оставался на острове, отравляют разум французов, которые всегда в меня верили.

И это самые невинные из моих фантазий, — мрачно продолжил Наполеон. — Иногда мне мерещатся голоса, которые я слышал ночью после битвы, когда, не покладая рук, работали хирурги, но могли оказать помощь только немногим раненым и покалеченным людям. Неужели во время моего поражения я должен выслушивать напоминание о цене победы?