Екатерина Великая. Владычица Тавриды - София Волгина

Своим неразумным поведением Фридрих Вильгельм окончательно провалил свою миссию в русской столице, тем паче, что австрийский император Иосиф Второй срочно направил в Санкт-Петербург своего камергера, принца де Линя, красавца, храбреца, сердцееда и обладателя острого ума. Император отправил в Санкт-Петербург своего посланника, снабдив его самыми хвалебными рекомендациями. С первых же минут императрица и принц де Линь, взглянув друг на друга и оценив противуположную сторону, обратились к разговору, напоминающему некое соревнование по степени остроумия. При его появлении в Санкт-Петербурге все знаменитости, включая даже князя Потемкина, на взгляд Екатерины, поблекли. Екатерина, чувствуя, что нравится принцу, сама полностью попала под его очарование. Во время вечерних раутов в Эрмитаже, она с удовольствием выслушивала все его проказливые суждения, остроты и анекдоты.

Сей принц был четвертым человеком, после Льва Нарышкина, Александра Строганова и Григория Потемкина, коий мог заставить ее искренне и много смеяться.

– Князенька, – обращаясь к Потемкину, говорила императрица в узком кругу, куда входили Ланской, Протасова, Перекусихина, Дашкова и она сама, – оказывается, не один ты имеешь таковой веселый и смышленый разум.

– Вестимо, я не единый таковой! Государыня, чаю, похлеще меня и принца найдутся, коли поискать.

– А жена у принца имеется? – вопрошала Анна Протасова.

– Принцесса Франсуаза Лихтенштейнская. Сказывают, за красивое лицо, храбрость и лукавый ум в Париже его прозвали «сказочным принцем», – поведала княгиня Дашкова.

– Вот как! – усмехнулся Потемкин и глубже уселся в своем кресле. – Токмо в Париже? А как же в Вене или других столицах? Он же проживает во всей Священной империи: и во Фландрии, Франции, Испании, Австрии, Польши и Венгрии, – насмешливо заметил князь.

– Стало быть, он космополит, у него нет отечества, – подал голос Ланской. Екатерина, с подчеркнутым вниманием, прослушав замечание любимца, одарила его теплым взглядом.

– Да, у оного человека около семи отечеств, – скептически заметила Дашкова. – Он сам сказывал: официально он австриец, поскольку Бельгия входит в Австрийские Нидерланды, служит он императору Иосифу, но на самом деле, вы правы, господин Ланской, у него нет родины. Однако, его зазывают во все салоны, все дамы от него без ума. Шепотом передаются его международные похождения. Он презабавный и дерзкий. Я не раз встречалась с ним в Европейских салонах.

При сих словах и Потемкин, и Ланской поморщились. С каждым днем, однако, Екатерина, пуще прежнего восторгалась де Линем. Как всегда, в определенный день, она отписывала Мельхиру Гримму:

«У нас в гостях принц де Линь, – сообщала она – это один из самых забавных и легко живущих людей, каких я встречала. Какой оригинальный ум, мысли его глубокие, а шалит он как ребенок».

Зато прусский кронпринц совсем потерял лицо. При виде его Екатерина не в силах была не демонстрировать холодность и неприступность. Поняв всю неловкость своего положения, прусский наследник уехал. Освобожденная от него, радостно вздохнув, Екатерина среди прочего отписала Гримму и о племяннике Фридриха Второго:

«Уверяю Вас, своей занудностью он способствовал усилению ревматических болей в руке, которые у меня были, но стали проходить сразу после его отъезда».

Король Фридрих, как ни тщился, ничего не мог поделать, засим обычно бойкая переписка с императрицей прекратилась. Соответственно, договоры между Россией и Пруссией, сроки действия которых истекали в текущем году, более не продлились.

Записки императрицы:

Александр Андреевич Безбородко представил Коллегии Иностранных дел записку о моей деятельности из чего явствует, что за эти годы устроенно на новый лад губерний-29, построенно 144 города, заключено 30 конвенций и трактатов, одержано 78 побед, издано 88 «замечательных указов» законодательных и учредительных, 123 указа «для всенародного облегчения», государственные доходы увеличены втрое, рост внутреннего таварооборота, а такожде ввоз и вывоз товаров по Балтийскому и Черному морям увеличились в четыре раза.

* * *

Великий князь с супругой, собираясь более года, наконец, были готовы покинуть Царское Село. Однако, старый наставник наследника, вернувшийся с затянувшегося отпуска из деревни, Никита Панин, найдя свой пост занятый Остерманом и возненавидевший за это императрицу, усмотрел в их поездке некий подвох. Связывал он его с тем, что по отъезде, императрица не разрешит им вернуться в Россию и она, в их отсутствие, издаст Манифест, по которому наследником станет малолетний Александр Павлович. Разыгралась целая трагикомедия с негодующими выпадами сына и обмороками невестки. На следующий день они заявили императрице, что раздумали ехать. Возмущенная Екатерина заявила, что еще намедни во все дворы были отправлены курьеры с уведомлением монархов о поезде их Высочеств. И отменить ничего не можно. Павел Петрович с женой выдумывали все новые причины нежелания выезжать за границу, не выдавая основной. Екатерина была неумолима и им все-таки пришлось отправиться в путешествие напустив на себя вид изгнанников. Все это надобно было государыне выдержать. Но оппозиционное поведение Никиты Панина выплыло во всей своей красе. По отъезде Великокняжеской четы он как-то куда-то исчез, его нигде не было видно, позже императрице доложили, что он слег.

Следуя за границу, наследник с женой Марией Федоровной и сопровождающими их лицами, провели некоторое время в Киеве. Наместник Малороссии граф Румянцев устроил им пышный прием. 14-го октября состоялось празднование дня рождения Великой Княгини в Царском парке, в котором строился новый дворец. Уезжая, Павел сказал: «Вот сей город, где я всегда был бы счастлив. Он – воистину истинная столица наше державы!»

Несмотря на псевдоним, под которыми путешествовали Великий князь и его супруга, ни для кого не было секретом, кем именно являются граф и графиня Северные. Поелику везде их лично принимали сильные мира сего. После Варшавы, Вены, Венеции, Рима и Парижа, они отправились через Орлеан, Тур и Анжер в Брест. Самым дальним их пунктом путешествия была Голландия, владения мелких германских герцогов и принцев в Швейцарии, засим путь их привел в Монбельяр на родину Великой княгини, в сельское имение в герцогстве Вюртемберг. Там они пребывали месяц у родителей Марии Федоровны. Осенью чета отправилась домой через Штутгарт, Вену, Краков, Гродно, Митаву и Ригу. Везде их ожидали торжественные приемы и пышные увеселения.

Великий князь не забывал осматривать промышленные, торговые, военные, научные, благотворительные учреждения, могущие когда-нибудь, при его восхождении на трон, иметь применение в собственном государстве. Великий князь был умен, и он видел какая все-таки великая разница в развитии между его страной и Старым Светом. Оную разницу можливо было преодолеть, запасшись беспримерным терпением и ежедневным трудом ему, как будущему монарху. Он удивлялся своему деду Петру Великому,