Вечная мерзлота - Виктор Владимирович Ремизов

— Подождите, — засуетился Сан Саныч, — сейчас я попрошу, мы накроем, я вам все расскажу — она очень ответственная женщина, у нас в команде ее все мамой зовут, даже Грач! Честное слово!

Белов выскочил наверх и столкнулся со старпомом, тот курил чернее тучи.

— Фролыч, давайте еды, какой получше! Срочно! Надо угостить... — он кивнул через плечо и увидел улыбающегося лейтенанта, который неслышно поднялся следом.

— Не беспокойтесь, Александр Александрович, все есть! — лейтенант махнул кому-то в сторону причала. Там стояло несколько военных и местное начальство.

Вскоре стол в каюте Белова был накрыт, Николь не появилась — и хорошо, подумал Сан Саныч, — ее легкие шаги несколько раз прозвучали по палубе — стряпню с камбуза принес Егор. Пирожки с картошкой и жареным луком, оладьи из икры. Но на столе уже были и оленина, и колбаса, и разная рыба с Усть-Портовского завода.

Лейтенант налил коньяк, распахнул иллюминатор, любуясь на реку:

— Какая же огромная и прекрасная наша Родина! Две тысячи километров летели сюда из Красноярска. И все тайга нетронутая, богатая, ждущая рук людей! Огромная река, полная рыбы! Тундра, озера, стада диких оленей! Выпьем за нашу Родину, капитан! Вы ее покоряете, мы охраняем!

Выпили. Лейтенант с веселой жадностью голодного и здорового человека принялся все пробовать. Налил еще, чокнулись без тоста. Белов улыбался, ему казалось, что сейчас все наладится, не может такой славный человек сделать плохо.

— Простые пирожки, а вкуснота! За уши не оттащишь! — хвалил лейтенант полным ртом.

— Степановна стряпала! Она из ничего может приготовить! У нее в конце навигации всегда продукты остаются! С другими капитанами поговори — никогда не хватает, а эта ничего себе не возьмет! Кристально честная женщина!

— Давно ее знаешь? — лейтенант чокнулся, улыбаясь, и перешел на ты.

— Работает у меня? Вторую навигацию. Честнейшая! Честное слово! Не может быть, что она что-то... — Белов сделал дураковатое лицо, слегка извиняясь, что такое говорит.

— Трофимова — опасный человек, — лейтенант стал серьезным, — во время войны она совершила предательство, а три года назад бежала из-под следствия.

— Не может быть?! Степановна?! Предательство?!

— В Севастополе во время отступления она должна была эвакуировать тяжелораненых бойцов из подвала, но не сделала этого, а сдала всех в плен немцам. Шестнадцать человек. Сама вместе с ними осталась в этом подвале, сама позвала немцев. Вместо того чтобы дать бойцам возможность защищаться! Она не дала им оружие... радовалась приходу немцев и обкладывала Красную армию и ее руководство самым грязным матом.

Белов невольно улыбнулся, вспоминая, как могла завернуть Степановна.

— Они же тяжелораненые, как же они могли защищаться?

— Это мы выясним.

— Ну конечно, это не она была! Она же всю войну прошла, в сорок пятом в Кенигсберге закончила. Севастополь — это сорок второй! Не сдавалась она, лейтенант!

— Из этих бойцов, капитан, несколько человек выжили в немецком плену и дали на нее показания, это было в сорок пятом... А как она после плена снова оказалась в нашей армии, это тоже интересный вопрос. У предательства нет срока давности, капитан, все ответят... — Лейтенант разлил еще, поднял стакан и продолжил: — Ее взяли через два года после войны. В Астрахани спряталась в рыболовецкой бригаде. Этапировали, а по дороге, оглушив конвоира, она убежала из поезда. И оказалась здесь... Тут целый детектив, капитан.

Он выпил. Сан Саныч тоже махнул рюмку для храбрости.

— Но от нас не скроешься, — лейтенант блаженно вздохнул, удержался от того, чтобы рыгнуть, и сыто погладил себя по животу.

— Как же вы узнали, где она?

— Я не на все вопросы отвечаю, капитан, — лейтенант снова сунулся в иллюминатор, потянул воздух. — Эх, взять бы отпуск да пару недель вот так с тобой поплавать. Отоспаться, поохотиться, у меня КМС[115] по стрельбе! Я больше всего утиную охоту люблю! Нет, честно, я неплохо стреляю!

— Товарищ лейтенант! — в дверь кубрика осторожно постучали.

— Иду! — лейтенант встал, протягивая крепкую руку. — Ну, товарищ капитан Белов, спасибо за гостеприимство, посидел бы еще, но у меня самолет, а ты сегодня зайди в комендатуру, показания оставь, кто с ней из экипажа дружил.

— Да у нее со всеми... но чтобы дружить, такого не было... — Белов суетливо поднялся. — Она на кухне все время, работы много.

— Вот! Не дружила! Значит, было что скрывать! Расскажешь все, ну, бывай здоров!

— Но если кто обращался, обязательно помогала... — Белов удержал за руку лейтенанта.

— Не расстраивайся, капитан, так бывает. Может, она и хорошая повариха, но закон нарушила... И вообще, скажу тебе по секрету, — он взял Белова за пуговицу, — законность будем укреплять. Война разбаловала народ, победа не только делает героев, но и портит. Пить стали больше, — он кивнул на коньяк и подмигнул. — Барахла натащили, на красивую жизнь насмотрелись, а нам страну надо строить! Что я тебе говорю, ты и так ее строишь!

Лейтенант не рисовался, он был умный, симпатичный, образованный, он верил в то, что говорил. Белов это видел, более того, он со многим, если не со всем, был согласен.

— И не советую ее выгораживать! Ей не поможешь, а себе можешь навредить. Ну, счастливо! — и он исчез, бодро взбежав по ступеням.

Белов сидел, ничего не понимая. Он не смог ничего внятного сказать про Степановну. Лейтенант честно делал свое дело, это был совсем не Квасов, и ему можно было все рассказать. Вздрогнул, услышав легкие шаги по лесенке, это была Николь:

— За что ее? — зареванная, взгляд слегка сумасшедший.

Белов молчал.

— Что она сделала? — в глазах Николь навернулись слезы, а вместе с ними закипало тихое бешенство.

Сан Саныч поднял голову:

— Сядь, я не знаю...

— Но ты разговаривал с ним... пил водку!

Сан Саныч посмотрел на еду и недопитую бутылку, вздохнул судорожно:

— Говорит... — он посмотрел на Николь, соображая, можно ли это рассказывать, — говорит, во время войны сдалась в плен.

— И что?! — удивилась девушка.

— Я не знаю... этого нельзя было делать... Будет следствие, разберутся.

— Нет, я не понимаю! Объясни!

— Это у нее уже второй арест, она сбежала три года назад, и они искали ее по всей стране. Она не должна была убегать, если