Наталья Кирилловна. Царица-мачеха - Таисия Наполова

С наступлением лета для Натальи пришли новые тревожные времена. Пётр надолго уехал на Переяславское озеро, и царица придумала для себя выход: всем дворцом поселиться в Переяславле до самой осени. На это у неё было несколько резонов.

Первый. Она избавится от страхов: сын будет при ней и не поедет, как собирался, на море.

Второй. Петруша будет доволен, ибо все увидят, что он занимается делом государственным.

К тому же, если бы она поехала одна, стали бы говорить, что она блюдёт царя, как дитё малое.

Сначала Наталья решила посоветоваться с Лёвушкой, хотя и мало верила, что он поддержит её задумку. Он так обленился, что нехотя занимался даже своими неотложными делами и проявлял живость лишь там, где деньги в карман текли.

— Всем двором? — переспросил он, и его маленькие заплывшие жиром глазки с удивлением остановились на сестре-царице. — Не затевай, матушка, пустых хлопот.

— Почему «пустых»?! — вспыхнула она. — По слову моему все подымутся на доброе дело.

— Ты забыла о царе Иване, — ухватился Лев Кириллович за самое веское возражение.

Царь Иван в последнее время действительно отдалился от всяких дел.

— Нашёл о ком речь вести! Царь Иван! Его песенка давно уже спета.

— Да за его спиной все прочие бояре спрячутся. Всякий из них станет опасаться, что царь Пётр заставит лес валить да плотничать.

Наталья рассмеялась: так верно Лёвушка угадал страхи и отговорки бояр. Но она знала, что её воля всё превозможет.

И вот двинулись, как и хотела Наталья, всем двором, хотя и без царя Ивана с его роднёй и ближниками. Здешние леса не видели прежде такого обилия карет. Сошлись на этот раз вместе русские бояре и гости из Немецкой слободы.

В большом рыдване разместили карлика Назарку с дуркой Васютой да клетки с попугаями. И попугаи и карлик с дуркой были любимицами дочери Наташеньки, — царевны Натальи Алексеевны. Вся эта компания тоже любила девочку. Когда их перед дорогой вынесли во двор, попугай Ромка забеспокоился и стал быстро-быстро звать: «Наташ, а Наташ...» А рядом пристроилась дурка и начала дразнить: «Попка-дурак... Попка-дурак». Но на эти оскорбления попугай гордо отмалчивался и, только когда приблизился карлик Назарка, затараторил:

— Взял бы кошёл да под окна пошёл.

Наталья была довольна, что взяла с собой и карлика, и клетки с птицами. С ними будет весело в дороге.

Всю дорогу верещали да прыгали. И дочка, молчальница да затворница, стала другой: она много смеялась, на бледных щеках заалел румянец. Подражая дурке Васюте, она сказала:

— Ишь, зазвонили во все животы.

Царица Наталья засмеялась на эти слова дочери:

— А ты боялась лесов дремучих.

Дурка тут же отозвалась:

— Под лесом видят, а под носом не слышат. Потащи, понеси, наливай!

Смеялись все, особенно Наташенька.

На берегу озера их ожидало новое развлечение. Знакомились со свежесрубленными домиками. Дух в них был лёгкий, смолистый. Всюду поставлены топчаны, табуретки, столы. А сколько пахучей травы! Кое-кто из князей поморщился. Князья Долгорукие сказали, что будут спать в своей карете. Тут-де и отхожего места нигде нет. Куда пойдёшь? Один сором. На что карлик Назарка сказал:

— Коли сором, ты закройся перстом.

Князь Яков хотел ударить карлика палкой, но царица грозно посмотрела на него.

— Не много ли воли даёшь, царица, убогим сим? — заметил князь.

— На то они и убогие.

— Богородица велит призреть убогих, — промолвила Наташенька.

— Благое изволишь говорить, дитятко-царевна.

Между тем небосклон уже пылал закатом. Багровые, оранжевые, розовые с дымчатой каймой полосы, отражаясь в озере, напоминали людям о вечности и красоте. Недаром философ Кант называл закат величественным зрелищем.

Впрочем, большинство собравшихся смотрели не на закат, а на корабль, который неспешно и уверенно двигался к берегу. Вскоре можно было разглядеть и фигуру царя Петра.

— Царь-то сам ведёт корабль.

— Шкипером велел себя именовать.

— Шкипер — это капитан, что ли?

Кто-то поправил:

— Каптэн.

— Ныне велел после плавания две бочки пива выставить.