Пестрые истории - Иштван Рат-Вег

«Марта 17-го дня условно крещен найденыш, безумный мальчик, Иштван, примерно 8 лет. Его крестные родители Хохшингер Михай и Мезерне Анна Мария».

Выражение «условно» при крещении обычно употреблялось в тех случаях, когда какая-нибудь несчастная мать производила на свет монстра, и трудно было сразу понять, действительно ли это человек. Тогда применялась формула: Si homo est. Поскольку ты человек.

Мальчика взяли в замок Эстерхази и отдали на попечение кастеляна Пала Розенштингля. Из заметок кастеляна и прочих бумаг о жизни Иштока в замке до нас доходит следующее.

Говорить он не умел, и научить его не представлялось возможным, он издавал какие-то животные звуки. Ел травы, рыбу, лягушек; одежды на своем теле не терпел; в воде плавал, как рыба; меж пальцев у него росли перепонки. Из него пытались сделать человека, но безуспешно; использовать его можно было только как водоноса или для поворачивания вертела. Местные жители, народ грубый и неотесанный, жестоко обращались с маленьким чудовищем; он много раз пытался бежать, за ним по следу пускали собак и возвращали обратно.

Одна только и была защитница у бедолаги, дочь кастеляна Юлишка. Она ласково обращалась с ним, много раз спасала от мужицких кулаков. Но через год Юлишка вышла замуж. На свадьбе бедный Ишток тоже хотел сделать приятное своей покровительнице. Он притащил целое блюдо лягушек и высыпал их на свадебный стол.

Наверное, его опять отдубасили, но уж в самый последний раз. Когда Юлишку увезли из дому, он убежал, вернулся в свою изначальную стихию человека-рыбы. Через многие годы рыбаки вновь видели его на болотах, но он быстро юркнул в воду и больше не появлялся.

Объяснение этому «на редкость известному явлению» дает единственное слово из записи в книге регистраций: demens, то есть безумец. Несчастный ребенок, должно быть, от роду был идиотом, которого старинная педагогика пыталась своим испытанным средством — побоями — превратить в человека, на 438 что он убежал из дому и вел звериный образ жизни в болотах. А перепонки меж пальцев, как у водоплавающих, перекочевали к Иштоку Ханю скорее всего из легенды о Пече Кола. Эпизод с Юлишкой — тоже явная выдумка, откуда было знать безумному дикому мальчику, что такое свадьба? Но самое невероятное в этой истории, каким образом совершенно нагой ребенок мог выжить зимой в мороз, в скованных льдом водах?

Расхождения между молвой и реальностью теперь уже вряд ли можно восполнить.

Юные дикари

Много воды утекло в Рабе и в Рабице, пока вновь в литературе не появился дикий ребенок: Маугли, герой рассказов Киплинга о жизни джунглей.

Взращенное волком дитя дровосека сделало вполне актуальным вопрос: что в самом деле возможно, чтобы человеческие существа могли жить вне человеческого общества, в лесу, в джунглях, среди зверей, как животные?

Случаи, приводимые в мифологии, не стоит принимать всерьез. Просто надо оставить, как оно есть: что Рема и Ромула вынянчила волчица, как и Зороастра тоже, Асклепия вскормила косуля, Семирамиде в младенчестве молоко приносили в клюве голуби, ради нее даже крали сыр у пастухов.

Что касается вестей о таких случаях нового времени, даже принимая во внимание все преувеличения и приукрашивания, я все же не осмелился бы назвать их иначе, как только слухами.

Начну с одной газетной заметки. «Haburgischer Correspondent» (№ 2 за 1726 год) заявила, что в окрестностях города Гамельна в лесу поймали дикого мальчика, на вид лет пятнадцати от роду. Бегал он на четвереньках, взбирался на деревья и перепрыгивал с ветки на ветку, словно белка. Выстелил дупло дерева мхом, там и жил. С большим трудом удалось его приучить к одежде на своем теле и есть вареную пищу. В лесу он питался травами и мхами. Так и не удалось выяснить, откуда он и как попал сюда. Воспитание не пошло ему впрок, говорить он так и не научился, хотя времени для этого было достаточно: он дожил до семидесяти пяти лет. В Гамельне не знали, что с ним делать, и принесли его в дар герцогине Уэльской как необыкновенного зверя. Она увезла его с собой в Англию, там, должно быть, его судьба складывалась благополучно, раз жизнь оказалась такой долгой. Научить его удалось всего двум словам — Питер, гак его назвали, а второе, что в феодальном государстве следовало ожидать даже от дикаря, — имя короля, Георг.

В Шалон-на-Марне с вершины дерева в 1731 году сняли дикую девушку лет восемнадцати, она бегала так же быстро, как заяц, а по деревьям лазила, точно кошка. Ее пищу составляли древесные листья и живые лягушки. Как она попала в лес, так и не выяснилось. О дальнейшей ее судьбе сведений нет.

Происхождение дикарки, пойманной в Голландии в 1718 году, все же удалось выяснить. В лесах возле Цволле навстречу крестьянам попалась необычная, лет шестнадцати девушка, одетая всего-навсего в плетеный из соломы фартук; когда ее хотели поймать, она убежала так быстро, что и след простыл. Тогда крестьяне стали расставлять силки в местах, где она побывала. Однажды девушка все же попалась, отвезли ее в Цволле и передали городскому магистрату. Дикарка оказалась тихой, спокойно отнеслась к одежде, даже пыталась что-то говорить, только очень невнятно. В лесу она питалась травами, листьями, корешками. Магистрат оповестил об этом всю страну, и вот объявилась одна женщина из Антверпена, у которой пропала 14-летняя дочь. Она нашла на теле девушки ей одной известные приметы, и по ним, а также по некоторым другим признакам, выяснили, что это ее дитя. А тут еще заговорило материнской сердце — она взяла девушку к себе и стала показывать дочь на ярмарках за деньги.

Весьма отрывочными сведениями располагаю об одной венгерской дикарке. Я читал о ней, что в семидесятые годы XVIII века охотники, ходившие на медведя, в области Хонт вблизи селения Бат наткнулись на нее в медвежьей берлоге. По моде всех дикарок она была совершенно нагая, крупная и очень сильная, ее поймали с большим трудом. Больше о ней мне ничего неизвестно^[181].

Сейчас сошлюсь на того самого доктора Тулышуса^[182], которого все мы знаем по полотну Рембрандта «Лекция по анатомии». Он лично обследовал одного 16-летнего дикого мальчика, которого привезли из Ирландии, наверняка, с целью показа голландцам. Он жил среди свободно пасущегося овечьего стада, ходил на четвереньках, ел траву. Говорить не умел. Только блеял, как овца^[183].