История русской культуры. XIX век - Наталья Яковкина

Несмотря на то, что литература 80–90-х годов являла собой достаточно пеструю картину, в которой драматическая поэзия Надсона и гневная сатира Салтыкова-Щедрина сосуществовали с натуралистическим бытописательством Боборыкина и Баранцевича, все же определяющим являлось творчество Л. Н. Толстого и А. П. Чехова.

А. П. Чехов — «несравненный художник жизни», по словам Л. Толстого, открывший новый этап в истории отечественной литературы и драматургии, как всегда просто и правдиво определил характер своего творчества в письме к Плещееву (1889): «Цель моя — убить сразу двух зайцев: правдиво нарисовать жизнь и, кстати, показать, насколько эта жизнь уклоняется от нормы».^[514]

Уже в одном из первых сборников «Пестрые рассказы» (1886) Чехов выступил как аналитик социального быта. В сборнике ярко представлена тема «маленького человека», традиционная для русской литературы 60–70-х годов (рассказы «Тоска», «Иван Матвеевич» и др.). Но наряду с состраданием типы «маленьких людей» пробуждают мысль о порочной психологии, порождаемой социальным неравенством. В рассказе «Толстый и тонкий» рисуется встреча друзей детства на вокзале. Ничтожный чиновник, обремененный семейством, — «Тонкий» узнает, что друг его Миша стал тайным советником и имеет две звезды. Облик героев лаконично и ярко раскрывает их социальное положение. «Толстый» только что пообедал в вокзальном ресторане, и губы его, «подернутые жиром, лоснились как две спелые вишни». От него пахло хересом и флердоранжем. «Тонкий» только что вышел из вагона и был навьючен чемоданами, узлами и картонками. Пахло от него ветчиной и кофейной гущей. Непосредственный диалог встретившихся после долгого перерыва друзей прерывается известием о высоком чине «Толстого». «Тонкий вдруг побледнел, окаменел, но скоро лицо его искривилось во все стороны широчайшей улыбкой; казалось, что от лица и глаз посыпались искры. Сам он съежился, сгорбился, сузился… Его чемоданы, узлы и картонки съежились, поморщились… Длинный подбородок жены стал еще длиннее; Нафанаил вытянулся во фрунт и застегнул все пуговки своего мундира…».^[515] Не ограничиваясь изображением социального неравенства, Чехов в этом же сборнике ставит вопрос о причине его. Герой рассказа «Сапожник и нечистая сила» спрашивает: «Почему, спрашивается, он беден?.. у него такой же нос, такие же руки, ноги, голова, спина как у богачей, так почему он обязан работать, когда другие гуляют?»…

Таким образом, уже в ранних произведениях писателя проявились типические для его дальнейшего творчества черты. Главным в его художественной манере были скупой отбор характерных деталей и недосказанность. Так, давая «портрет» «Толстого», Чехов выделил только две детали — лоснящиеся губы и запах вина и дорогого одеколона, и этого было достаточно, чтобы возник законченный образ. Позднее, развивая эту мысль, писатель в письме к брату советовал отказываться от избитых приемов изображения и использовать лаконичные, типические черты. «…Общие места надо бросить, — писал он. — В описаниях природы надо хвататься за мелкие частности, группируя их таким образом, чтобы по прочтении, когда закроешь глаза, давалась картина. Например, у тебя получится лунная ночь, если ты напишешь, что на мельничной плотине яркой звездочкой мелькало стеклышко от разбитой бутылки и покатилась шаром черная тень собаки или волка и т. д… В сфере психики тоже частности… Лучше всего избегать описывать душевное состояние героев; нужно стараться, чтобы оно было понятно из действий героев…».^[516] Такая манера, призванная заменить пространные описания, должна оставлять читателю возможность «домыслить» тот или иной сюжет.