Наследники СМЕРШа. Охота на американских "кротов" в ГРУ - Анатолий Терещенко

Следует заметить, что для работы на Родине Поляков был вполне уже подготовлен и профессионально, и идейно. За время пребывания за границей и общения с представителями ФБР и ЦРУ последние все делали для того, чтобы убедить Полякова в правильности выбранного им пути, всячески стремились идеологически его «подковать» и успокоить.

На встречах знакомили с материалами известной речи У. Черчилля в Фултоне, тезисами выступления масона Аллена Даллеса на заседании Совета по международным отношениям, позициями «ястребов холодной войны» Г. Трумэна, Г. Моргенау, Б. Баруха и других.

Вскоре он познакомился с полным текстом выступления Даллеса «Размышления о реализации американской послевоенной доктрины против СССР» и был не столько потрясен агрессивностью намерений американцев в проведении идеологической диверсии против СССР, сколько перепуган. Поляков несколько раз перечитал то, что было для него важным:

«Окончится война, кое-как все утрясется, устроится. И мы бросим все, что имеем, — все золото, всю материальную помощь на оболванивание и одурачивание людей.

Человеческий мозг, сознание людей способны к изменению. Посеяв там хаос, мы незаметно подменим их ценности на фальшивые и заставим их в эти фальшивые ценности верить. Как? Мы найдем своих единомышленников, своих союзников в самой России.

Эпизод за эпизодом будет разыгрываться грандиозная по своему масштабу трагедия гибели самого непокорного народа, окончательного, необратимого угасания его самосознания. Из литературы и искусства мы, например, постепенно вытравим их социальную сущность, отучим художников, отобьем у них охоту заниматься изображением, исследованием, что ли, тех процессов, которые происходят из глубины народных масс. Литература, театры, кино — все будет изображать и прославлять самые низменные человеческие чувства. Мы будем всячески поддерживать и поднимать так называемых художников, которые станут насаждать и вдалбливать в человеческое сознание культ секса, насилия, садизма, предательства, — словом, всякой безнравственности. В управлении государством мы создадим хаос и неразбериху…

Мы будем незаметно, но активно и постоянно способствовать самодурству чиновников, взяточников, беспринципности. Бюрократизм и волокита будут возводиться в добродетель. Честность и порядочность будут осмеиваться и никому не станут нужны, превратятся в пережиток прошлого. Хамство и наглость, ложь и обман, пьянство и наркоманию, животный страх друг перед другом и беззастенчивость, предательство, национализм и вражду народов, прежде всего вражду и ненависть к русскому народу — все это мы будем ловко и незаметно культивировать, все это расцветет махровым цветом…

И лишь немногие, очень немногие будут догадываться или даже понимать, что происходит. Но таких людей мы поставим в беспомощное положение, превратив в посмешище, найдем способ их оболгать и объявить отбросами общества. Будем выбрасывать духовные корни большевизма, опошлять и уничтожать основы духовной нравственности. Мы будем расшатывать таким образом поколение за поколением…

Будем браться за людей с детских, юношеских лет, главную ставку будем делать на молодежь, станем разлагать, развращать, растлевать ее. Мы сделаем из них циников, пошляков, космополитов. Вот так мы и сделаем».

Поляков поверил в возможности американцев.

Предательство Полякова и его деятельность на ФБР и ЦРУ можно оценивать по-разному, однако есть одна непреложная истина, что работал он настолько осторожно, что в течение многих лет не мог попасть в поле зрения органов госбезопасности СССР.

А свое командование он сумел покорить «достижениями в вербовочной работе» — американцы ему серьезно помогали в имидже опытного вербовщика.

В основном его преступная деятельность протекала в зарубежных условиях, где Поляков предпочитал передавать информацию из рук в руки. При таких условиях возможности советской контрразведки были сужены пределами функционирования офицеров безопасности того или иного нашего посольства или другого учреждения СССР, что позволяло подобной агентуре легко и свободно вступать в контакты с иностранными разведчиками.

За границей «Бурбон» активно использовал официальные возможности для личных встреч с американскими разведчиками: представительские банкеты, охота, рыбалка, экскурсии, просмотр кинофильмов и прочее.

Его коммуникабельность с иностранцами сослуживцы часто принимали за смелость опытного профессионала. Он был контактен, словоохотлив, считался балагуром в незнакомой компании. Быстро сходился с заинтересовавшимися им людьми.

Находясь же в Москве, шпион категорично отвергал такую стратегию в операциях по связи, как личные встречи, а широко применял закладки в тайники, хотя сами тайники никогда не изымал. Он активно практиковал «сброс-выстрел» собранной секретной информации на американское посольство, используя портативный импульсный передатчик.

Именно такие способы поддержания связи с представителями ЦРУ в Москве позволяли ему уходить от прямых с ними контактов, оберегали его от глаз наружной разведки и в какой-то мере успокаивали военных контрразведчиков — объект в длительных паузах не проявлял себя, что позволяло военным контрразведчикам иногда склоняться к мысли, что он не работает на противника.