Наварин (Собрание сочинений) - Владимир Виленович Шигин

этого акта проявления благожелательности при переводе Грейга в столицу уже никто не мог сказать, что это явилось следствием опалы командующего Черноморским флотом. Думается, что и сам Грейг, будучи человеком далеко не глупым, в конце концов понял и принял правила игры императора.

* * *

Возглавив Черноморский флот, адмирал М.П. Лазарев на протяжении всего своего 28-летнего командования флотом и портами неукоснительно и последовательно проводил линию Николая Первого по уменьшению иностранного влияния в армии и на флоте, действуя подчас весьма решительно. Начальником штаба флота он определил своего друга и сослуживца, бывшего командира «Гангута» контр-адмирала Авинова, а когда тот стал болеть, подыскал ему достойную замену в лице Владимира Корнилова. Павел Нахимов в это время тоже успешно продвигался по служебной лестнице, командуя кораблями, а потом и корабельными соединениями.

Герб Александра Казарского

Вне всяких сомнений, что свою роль во всех этих событиях выпало сыграть именно Александру Ивановичу Казарскому – далеко не случайно. Именно на него пал выбор Николая Первого как на ревизора, которому первому предстояло разворошить воровское гнездо на Черном море.

Последние месяцы жизни Александра Казарского, как мы знаем, пришлись как раз на начало деятельности только что вступившего в командование на Черноморском флоте контр-адмирала Лазарева. Почти одновременное появление на Черном море и Казарского и Лазарева было частью единого плана Николая Первого по наведению порядка и искоренению воровства и коррупции на Черноморском флоте.

Посылка флигель-адъютанта Казарского на Черное море с первой пробной ревизией как раз в период наибольшего обострения противостояния старой и новой флотской власти, вполне укладывается в схему действий Николая Первого по наведению порядка на Черноморском флоте. Казарский, как мы знаем, всю свою жизнь прослужил на Черноморском флоте и в силу этого был хотя бы в общих чертах в курсе происходящих там событий.

Во-вторых, во время своей службы на Черноморском флоте, он не занимал сколько-нибудь значительной (в глазах местной «мафии») должности, так как должность командира брига не была в числе должностней, имевших доступ к флотской кормушке. Когда же Казарский стал известен после своего знаменитого боя, то он почти сразу был переведен в Петербург, где состоял в свите Николая Первого.

В-третьих, при направлении Казарского для ревизии в черноморские порты можно было рассчитывать, что многие давно и хорошо знавшие его сослуживцы будут давать ему ту неофициальную информацию о творящихся на Черноморском флоте безобразиях, которую они никогда никому другому бы просто не рассказали.

В-четвертых, будучи флигель-адъютантом императора на Черном море Казарский подчинялся только Лазареву, имевшему к тому времени звание генерал-адъютанта. И, наконец, выбор на должность императорского ревизора по Черноморскому флоту определялся высокими личными качествами Казарского. Характеризуя Александра Казарского как человека, современники наряду со всеми другими высокими качествами, присущими ему, единодушно отмечали честность и неподкупность. И это при всем том, что Казарский был весьма беден. В его «Формулярном списке о службе и достоинствах» в графе «Имеет ли за собою, за родителями или, когда женат, за женою недвижимое имение» значится лаконичный ответ: «Не имеет».

Зная о высоких моральных качествах Александра Ивановича Казарского, морской министр именно ему поручает в 1831-1832годах провести несколько крупных ревизий, чтобы хоть как-то приостановить размеры хищений. Бывший командир «Меркурия» со всей ответственностью провел такие ревизии в Нижегородской, Симбирской, Саратовской и целом ряде других губерний, вскрыв там очень большие злоупотребления и недостачи, что, естественно, вызвало серьезное раздражение чиновничьих кругов, так или иначе причастных к этим делам. Однако это была, скорее всего, своеобразная репетиция. В ходе этих поездок Казарский разобрался в нюансах своей новой работы, приобрел определенный опыт, доказал императору свою неподкупность и честность. Только теперь он был готов для решения дела чрезвычайной государственной важности. По существу, посылка Казарского, наделенного особыми полномочиями, в главнейшие порты Черного моря с независимой ревизией были объявлением Николаем Первым войны местным «олигархам», войны, в которой капитану 1 ранга Казарскому предстояло выполнить роль авангарда.

Весной 1833 года к встрече Казарского на Юге России, безусловно, готовились. Вне всяких сомнений, что для этого были задействованы самые значительные силы. Вполне вероятно, что была предпринята и попытка подкупить столичного ревизора, но если она и была, то окончилась безрезультатно. Казарского подкупить было невозможно, и казнокрады это быстро поняли! А деятельность капитана 1 ранга в Одессе показала местным чиновникам, что он настроен весьма решительно. Тогда-то, видимо, и встал вопрос о том, как обуздать столичного чиновника. Силы у них для этого были, тем более что покровительствовали им контр-адмирал Критский – любимец прежнего командующего Черноморским флотом адмирала Грейга и правитель канцелярии командующего Иванов. Против них был бессилен даже тогдашний (с 1832 г.) начальник штаба Черноморского флота Лазарев, который в одном из своих писем жаловался главнокомандующему русскими вооруженными силами на Юге России Меншикову: «…Явное препятствие обер-интенданта в изготовлении эскадры надежным образом и столь дерзкое усилие его препятствовать мне в выполнении высочайшей воли я доводил до сведения главного командира, но получил отзыв… оправданиями обер- интенданта все остается по-старому и ничего не делается… «Но и Меншиков не мог ничем помочь Лазареву. В отчаянии он пишет своему другу Шестакову, характеризуя состояние кораблей эскадры, оставшихся без ремонта и припасов: «Париж» совершенно сгнил, и надобно удивляться, как он не развалился… «Пимен» кроме гнилостей в корпусе имеет все мачты и бушприт гнилыми до такой степени, что через фок-мачту проткнули железный шомпол насквозь!.. А фрегат «Штандарт» чуть не утонул… Как мне благоразумнее при теперешнем случае поступить, не знаю – должность генерал-адъютанта есть быть фискалом и доносчиком, а я до сего времени ни тем, ни другим не бывал, хотя вовсе не считаю бесчестным выводить наружу злоупотребление. Меншикову писал партикулярно о здешних злоупотреблениях, но толку все мало».

Сейчас уже почти невозможно установить точно, имел ли место разговор о творимых на флоте и в черноморских портах безобразиях между Лазаревым и Казарским. Однако логика подсказывает, что такого разговора просто не могло не быть. Испытывая трудности со снабжением, уходящих к Босфору кораблей, Лазарев и обратился за помощью к облеченному большой властью флигель-адъютанту императора. Сталкиваться с посланником Николая Первого в открытую было далеко не безопасно, а потому Казарский с успехом выполнил внезапное и важное поручение Лазарева.

После этого флигель-адъютант императора начинает работу в Одессе, которая являлась в то время крупнейшим российским портом по вывозу хлеба, а потому там крутились преогромные деньги. Результаты работы Казарского были страшны для местных властей, ибо вскрытые масштабы творимого произвола говорили уже не столько о воровстве,