Мария Волконская - Михаил Филин

Весною 1852 года к Марии Николаевне приехала из России сестра — сорокапятилетняя фрейлина Софья Раевская. Она находилась в столице Восточной Сибири несколько недель. В письме от 14 апреля к невестке, А. М. Раевской, княгиня сообщила подробности пребывания Софьи Николаевны в Иркутске: «Вы переписываетесь с Софьей, но она, вероятно, не говорит вам о впечатлении, которое она производит здесь своим умом, своей любезностью, своим знанием света. Она и K. H. (E. Н. Муравьева, супруга генерал-губернатора. — М. Ф.) везде на первом месте и, если бы только она захотела, весь женский beau monde^[952] города приехал бы ей представиться, как это делают высокопоставленные люди. Она везде первенствует своим интересным разговором, своими ясными понятиями обо всем, что делается на свете. Что касается меня — она заботится обо мне, как о ребенке, и необыкновенно добра к Мише. И Нелли получает в этом свою долю»^[953].

Княгиня Волконская и ее дорогая гостья намеревались вместе «поехать на воды и проехать в Кяхту», но мы, к сожалению, не знаем, удалось ли им осуществить этот план. В любом случае Мария Николаевна была чрезвычайно довольна совместным времяпрепровождением. Самоотверженный поступок сестры, решившейся в солидном возрасте на столь трудное предприятие, растрогал княгиню. «Я ей так благодарна за то, что она приезжала ко мне в Сибирь», — писала Волконская вскоре после отъезда Софьи Николаевны^[954].

Узнав о путешествии С. Н. Раевской, отправилась в 1853 году за Урал и Софья Волконская, вдова фельдмаршала и родная сестра декабриста. Долгие годы она молчала, даже не переписывалась с семьею государственного преступника — а теперь сочла за благо продемонстрировать пылкие родственные чувства. Накануне отбытия из Петербурга «от княгини Волконской была отобрана подписка о том, что она не будет входить ни с кем в переписку, не соответствующую обстоятельствам, а при возвращении не примет ни от кого писем и вообще будет поступать с тою осторожностью, которой требует положение ее брата в Сибири»^[955].

Софья Григорьевна, невзирая на сдержанное с нею обхождение супругов Волконских, прогостила у них в Иркутске «целый год»^[956]. «Общественным мнением она дорожит, и тому пример ее поездка в Сибирь, которой хотела покрыть ограбление меня» — так позднее оценил этот вояж С. Г. Волконский в письме к Нелли^[957].

Гораздо больше удовольствия принесла ему и Марии Николаевне нечаянная встреча с И. А. Гончаровым, автором «Обыкновенной истории». Известный романист, участвовавший в кругосветном плавании на фрегате «Паллада» (1852–1854), возвращался с Дальнего Востока в Петербург сухопутным путем («берегом») через Сибирь. 31 декабря 1854 года он достиг Иркутска, где и познакомился с Волконскими и С. П. Трубецким (об этом знакомстве Иван Александрович вскользь упомянул в очерке «По Восточной Сибири»). «Никаких подробностей о встречах и беседах с декабристами Гончаров не оставил — ни в письмах, ни в воспоминаниях, — говорит современный исследователь. — О том, что беседы были, и, судя по всему, продолжительные, свидетельствует отзыв С. Г. Волконского о писателе как об умном и увлекательном рассказчике. Этот отзыв содержится в письме, которое князь (бывший князь. — М. Ф.) поручил путешественнику доставить в Москву, семейству Молчановых»^[958].

Гончаров покинул Иркутск в первых числах января 1855 года. Княгиня Волконская тепло распрощалась с ним, пожелала писателю счастливой дороги и новых прекрасных произведений.

Она и в мыслях не допускала, что спустя несколько месяцев тоже отправится в Россию.

18 февраля 1855 года, в разгар тяжелой Восточной войны, скончался император Николай I Павлович. На престол вступил его сын, император Александр II Николаевич. В империи был объявлен траур — и наступила новая эпоха…

Волконский, узнав о кончине монарха, сурово его покаравшего, вновь удивил окружающих: он три дня «плакал, как ребенок». Однако Сергей Григорьевич сокрушался тогда, по всей видимости, вполне искренно: как вспоминала его жена, он «никогда не питал чувства злопамятства к Императору Николаю, напротив того, он отдавал должное его хорошим качествам, стойкости его характера и хладнокровию, выказанному им во многих случаях жизни; он прибавлял, что и во всяком другом государстве его постигло бы строгое наказание»^[959].

В дальнейшем события развивались весьма стремительно. Сын Марии Николаевны описал их так: «…Жизнь в Иркутске шла обычным путем, но здоровье княгини Волконской, с трудом переносившей уже сибирский климат, постепенно ослабевало. Это обстоятельство вынудило Е. С. Молчанову, находившуюся вновь в Петербурге, обратиться с письмом к Государыне Императрице, в котором она просила предстательства Ее для разрешения матери прибыть в Москву для совещания с врачами, с тем, чтобы она могла потом возвратиться к мужу в Сибирь»^[960].

По словам князя С. М. Волконского, «сама Елена Сергеевна в это время продолжала вести жизнь сестры милосердия, проводя дни у изголовья больного (Молчанова. — М. Ф.). Много тяжелого перенесла она за это время. Она приехала в Москву в год холеры, город был пуст, из родственников никого, все повыехали. Мельком помню ее рассказы о жарком, пыльном лете, о ее скитаниях по канцеляриям, об ужасном одиночестве с несчастным мужем, которого она в колясочке катала по пыльным знойным улицам. К довершению несчастия, Молчанов, несмотря на болезненное свое состояние, был присужден к предварительному заключению. В страшном горе молодая, неопытная женщина кидалась направо и налево, чтобы высвободить несчастного из тюрьмы»^[961].

Высвобождала она и свою милую матушку. Прошение Нелли было составлено 12 июня, переписано набело и тотчас передано графу А. Ф. Орлову. А тот подготовил всеподданнейший доклад, где фигурировали следующие строки: «Подобных случаев приезда жен государственных преступников не было, и они, на основании существующих постановлений, не могут возвращаться оттуда, доколе находятся там мужья их; впрочем, разрешение сего совершенно зависит от Вашего Императорского Величества»^[962].