Ромен Гари, хамелеон - Мириам Анисимов

После развода с Джин Сиберг финансовое положение Ромена Гари ухудшилось. Писатель редко зарабатывает столько же, сколько киноактер. Кроме того, карьера Джин катилась под откос, и Гари пришлось оказывать ей материальную поддержку даже тогда, когда она была замужем за Деннисом Берри, а особенно когда лечилась от алкогольной зависимости или депрессии.

В это время в Ницце ухудшилось состояние Дины, двоюродной сестры Ромена, страдавшей болезнью Альцгеймера: у нее случались приступы бреда, к тому же она осталась без гроша. Однажды Дина вдруг пропала, и ее нашли на улице в Маконе. Гари устроил сестру в прекрасный санаторий в Медоне, но несколько недель спустя обнаружил, что не в состоянии оплачивать пребывание в этом учреждении. Пришлось искать другой вариант: Дину положили в клинику Камий Мизе в Лейме, где она вскоре скончалась.

Поэтому Ромен был вынужден писать не покладая рук, чтобы покрыть все расходы. Последние десять лет своей жизни ему не раз приходилось работать одновременно над несколькими романами. И несмотря на это, в мае 1973 года он был вынужден два месяца подряд одалживать деньги у своего издателя.

В «Галлимар» ему предоставили дополнительные привилегии как одному из признанных авторов. Договоры с Гари теперь заключались на очень выгодных условиях: он сохранил права на издания на английском языке под предлогом, что многие его произведения изначально написаны по-английски; ему причитались высокие проценты, в том числе при уступке прав на теле- и радиопостановки. За Гари полностью сохранялись права на экранизацию и сценические версии книг. Наконец ежемесячно ему полагалась очень большая сумма. Но было необходимо соблюдать осторожность: на счету у него было не более 100 000 старых франков.

Гари неоднозначно относился к деньгам. Он мог быть очень экономным, считать каждую копейку, а потом вдруг расщедриться и спустить все сбережения в самых дорогих заведениях с одной из своих любовниц.

В январе 1973 года Гари представил Клоду Галлимару рукопись романа The Gasp, перевод которого обеспечивал Мишель Мор на обычных условиях: переводчица Поль дю Буше завершила работу в июле 1973 года, но книга в издательстве «Галлимар» под названием «Заряд души» вышла только на следующий год, в то самое время, когда Гари печатался под псевдонимом Эмиль Ажар.

В январе же Гари сообщил издателю, что приступает к последней обработке «Чародеев». Изначально роман был полностью написан от руки красивым ровным почерком, затем перепечатан Мартиной Карре, после чего подвергся серьезной переработке и, наконец, был напечатан повторно, уже в новом виде.

Эта волшебная история, рассказанная с большим юмором, содержит немало отсылок к веку Просвещения. Здесь Гари в первый раз, хотя и в завуалированном виде, говорит о своих отношениях с отцом. Герой романа Фоско Зага бессмертен, и на момент повествования его дух живет в Гари, пишущем свою книгу. Как и в «Европе», интрига разворачивается одновременно в нескольких эпохах, но большей частью в царствование императрицы Екатерины II, в годы пугачевского восстания. Семья Зага — бродячие артисты из Венеции, приехавшие в надежде хорошо заработать в Россию, эту сказочную страну, которая для Гари была символом чуда.

Фоско Зага — сын Джузеппе, продавца эликсира вечной молодости и изобретатель средства «длительного действия», предназначенного для любителей долгих любовных утех. Фоско влюблен в прекрасную Терезину, молодую супругу отца, и всякий раз подглядывает за ней, как та принимает ванну. Он ревниво торжествует, когда Терезина в постели старого мужа считает на потолке мух, а в объятиях подлеца лейтенанта из Франции расцветает. Фоско — ярмарочный иллюзионист, готовый пойти на небольшой обман, если того потребуют обстоятельства; он предсказывает будущее и выдает себя за лекаря. Только благодаря его умению лечить императрицу от запора у Фоско и его семьи есть средства к существованию.

Семья Зага преодолевает множество опасностей. В конце концов они спасаются от казаков и предстают перед коронованными особами. Кроме того, они знакомятся с загадочным раввином, очень напоминающим Магарала из Праги. Гари дает ему имя Бенезар беи Цви. Когда он делится с Фоско своим намерением создать нового человека, тот ему отвечает: «Его можно создать только одним способом… с помощью чернил и бумаги…»

При описании обстановки и костюмов бродячих артистов Гари пользовался книгой о сценическом искусстве и костюмах итальянской оперы, которую приобрел на Рождество в 1962 году. На титульном листе он оставил на английском самому себе дарственную надпись: For ту darling Romain Gary, a great writer and a noble heart — his greater admirer and adoring fan and most faithful companion. Romain Gary, Xmas 1962^[96].

Создавая это замечательное произведение, Гари черпал вдохновение из творчества Пушкина. В частности, он сам упоминает «Метель» из «Повестей покойного Ивана Петровича Белкина» (фигура Белкина уже появлялась в вымышленной библиографии к «Леди Л.»). Гари частично заимствовал сюжет и из «Капитанской дочки».

В этом романе художественный вымысел тесно переплетается с историческими казусами; много заимствований из русской литературы, приблизительных цитат по памяти. Увлекшись раскручиванием интриги, Гари не слишком заботится о точности этих вкраплений. Так, он пишет о лесе в селе Лаврово, стоявшем «посреди древних русских дубрав». Но в русских лесах, как известно, больше хвойных деревьев и берез, чем дубов. В действительности Гари опирается на воспоминания о польских лесах под Свечанами, недалеко от дома его бабушки и дедушки по материнской линии. Аналогично и Санкт-Петербург на всем протяжении повествования укрыт снегом — ведь именно так обычно изображают Россию, а вот эпизоды из детства описаны с силой и яркостью реально пережитого. В особняке купца Охренникова, пишет Гари, дети спят на фаянсовых печах. Но на печах спали только в деревенских избах. Гари также упоминает «кишиневский синедрион». Но в Кишиневе, столице Бессарабии, а с 1940 года — Молдавии, никогда не было синедриона. У Охренникова каменный дом. В Санкт-Петербурге же не было зданий из отесанных камней, даже Зимний дворец сложен из кирпича. В доме Охренникова на двери висит ржавый замок, якобы оставшийся от «каменных мешков» Ивана Грозного. Но в России не было «каменных мешков». Равно как и в Венеции — дожа Фосколо.