Святой Грааль. Во власти священной тайны - Ричард Барбер

Это тот самый религиозный опыт, который вдохновлял поэтическое творчество Чарльза Уильямса. Если «Война на небесах» — книга небезынтересная, но несколько устаревшая, то стихи Уильямса отличает интеллектуальная мощь и трудность восприятия. В них автор рисует чисто христианский образ Грааля, пожалуй, самый вызывающий из всех современных версий мифа. Его труд коренится в глубоком знании артуровских легенд, и цель автора — возродить в своих творениях Грааль в его истинном, по его мнению, виде:

«Проблема достаточно проста: оказался ли король там ради Грааля или нет? Так считалось в Средние века, но с тех пор многое переменилось. Возможно, это и так, но — далеко не случайно. В этом смысле Теннисон был прав; он намеревался сделать Грааль эпизодом — и так и поступил. Он говорил, что оригинал доступен немногим — и соответствующим образом переработал легенду. Если бы он [Грааль. — Пер.] был чем-то большим, он должен был бы занять центральное место. В таком случае для Грааля была бы предназначена Логрия… Это была бы поистине главная тема Британской Темы».

Уильямс развивает эту идею в двух томах объединенных между собой поэм: «Талиесин в Логрии» и «Область летних звезд». Он предполагал написать и другие поэмы, чтобы изложить в них все важнейшие аспекты истории Грааля, и хотел обратиться к более длинным повествовательным поэмам. После его смерти было найдено несколько фрагментов и набросков. Незаконченные фрагменты — те ключевые элементы, которые он упоминает во вступлении к книге «Область летних звезд»:

«…обычный аргумент — ожидание возвращения Господа нашего при посредстве Грааля и установления королевства Логрии (или Британии), на этот раз — силами Империи и Броселианды. Логрия, однако, опозорила себя своими грехами, и актом нанесения раны королю Пеллесу лордом Балином Свирепым явился Плачевный Удар, который воспрепятствовал объединению Карбонека с Лог-рией и тем самым — явлению Грааля».

Однако чары Броселианды привели к рождению Галахада; и если Грааль не может появиться в Логрии, значит, лучшие из логрийцев, Галахад, Персеваль и Борс, должны отправиться в замок Грааля — Карбонек^[441]. Уильямс не чувствовал себя готовым к тому, чтобы написать о Плачевном Ударе и подвигах в Саррасе, но сюжетная схема поэмы не пострадала от отсутствия этих элементов высокой драмы. Зрелым стихам Уильямса присущи мощь образного строя и языка, но он чувствует себя неуверенно в нарочито иератическом стиле, которого нелегко достичь. Более того, он предлагает нам широкий географический спектр светских и духовных сил, которые достаточно сложны и порой лишь отвлекают. Это проявилось еще в поэме «Талиесин в Логрии», в так называемом «видении Империи». Перед нами возникает образ грандиозной женской фигуры. «Камень-череп» — это скалистая внешняя окружность Британии/Логрии, в которой заключены душа и мозг Империи. Грэди — это Галлия, где парижские школы и университет, славившиеся в Средние века, дают жаждущим питательное млеко образования^[442]. Сложенные руки покоятся на Риме: здесь папа служит мессу, «совершая руками особые жесты, от которых разрывается сердце». Иерусалим^[443] — лоно, из которого некогда вышел падший человек — Адам. Кавказ — «срамное место» в нижней части фигуры. Наконец, Византия — это пуп, в котором возникают и перекликаются языки и наречия. Все это — члены Империи, связанные друг с другом точно так же, как члены тела.

У Империи существует и антипод, Пьолу, находящийся с противоположной стороны земного шара, где прогуливается безголовый император антиподов. Это — последствие грехопадения: вместо славы творения тела преисполнены срама, и «ноги творения» обратились в противоположную сторону. Именно там, в Пьолу, находятся ноги Империи; ноги эти — глиняные. Именно оттуда начался крах миссии Артура.

На другой стороне Земли, за Логрией, лежит лес Броселианды — морской лес, как называет его Уильямс; на окраине этого леса высится Карбонек — замок, в котором хранится Грааль. За ним, у самого моря, раскинулась страна Сар-рас — родина Грааля. Именно туда лежал путь миссии Артура; туда же обращены и духовные устремления поэмы, отражающие глубинные религиозные и мистические представления Уильямса.

Через Броселианду лежит путь с земли на небо, как о том свидетельствует наличие там города и замка Грааля. Но Уильямс настаивает, что последние занимают лишь небольшую ее часть. По его мнению, если зайти на эти земли достаточно далеко, то через них можно выйти к антиподам. К. С. Льюис объясняет это противоречие так:

«У писателя, чьи философские взгляды носят пантеистический характер, а поэзия проникнута романтизмом, этот удивительный лес… без сомнения, будет фигурировать в качестве Абсолюта… Все пути от края суши имеют одинаковую протяженность; это — путешествия во внешнюю бездну. Святой, чародей, лунатик и романтический влюбленный — все они одинаково стремятся в Броселианду, но Карбонек — это лишь часть ее. Он никоим образом не тождествен Абсолюту. Он — то же самое, что греки называли апейрон^[444] — безграничное и бесформенное начало всех форм».

На этом фоне приступают к своей миссии Артур, Талиесин^[445] и Мерлин. Божественное предназначение начинает действовать само по себе, но для него необходимо соучастие и сотрудничество человека. Нимью, владычица Броселианды, посылает своих детей, Мерлина и Брисена, на выполнение великой задачи — создание совершенного союза. На своем пути они встречают Талиесина, знаменитого валлийского языческого поэта, и продолжают путь к цели — созданию царства гармоничной человеческой природы, земного отражения святого королевства Карбонека, в котором встречаются и сочетаются Империя и Броселианда, физическое, интеллектуальное и духовное начала. Артур должен стать их орудием. После встречи Мерлин и Брисен направляются в Логрию, а Талиесин, принявший крещение, — в Византию.