Христофор Колумб - Игорь Валерьевич Ноздрин

Ночь выдалась душной. Теплый воздух приносил с побережья ароматы цветов, запахи трав, листьев деревьев. В тишине кричали птицы, слышался шум прибойной волны. По небу плыли звезды, крупные, как бобы. В черной пустоте они образовывали острова и архипелаги, причудливые скопления, ломаные линии, туманные дымки. Кто знает их число? Звезд на небе столько, сколько островов в океане. На земле и на небе Господь любит равновесие. Надо многое открыть и многое сделать, ведь пока никто не видел тысячи остров у побережья Индий.

Проплыв пятьдесят миль от мыса Альфы и Омеги, 1 мая флотилия вошла в просторный залив, названный адмиралом Пуэрто-Гранде (бухта Гуантанамо). Здесь испанцы встретили кубинских индейцев. Туземцы радушно приняли гостей, снабдили продуктами, накормили жареной игуаной, а когда показали что это такое, матросы долго плевались. Игуаны – крупные ящерицы, достигающие двухметровой длины. В Центральной и Южной Америке насчитывается до 800 разновидностей игуан. Индейцы привезли их в деревянных клетках, предлагали морякам поменять на ленты, бусы, медные колокольчики. Испанцы отказались, они искали золото. Колумб давал аборигенам самородки, спрашивал, есть ли у них такой металл? Индейцы отрицательно качали головами, иногда говорили, будто желтые камни привозят из-за моря.

Переночевав в бухте гостеприимных туземцев, корабли поплыли вдоль берега до места, где сейчас расположен город Сантьяго-де-Куба. Толмач Диего узнал в селении от касика, что неподалеку от «материка» на юго-востоке лежит большой богатый остров. Христофор вспомнил о Сипанго, велел изменить курс. Флотилия отправилась на поиски золотого острова. 5 мая дозорные заметили северный берег Ямайки, корабли вошли в бухту Санта-Глория (Сант-Аннс). Путешественники хотели подплыть к берегу, высадиться на шлюпках, ввести остров во владение короны, но испугались мелей, послали вперед разведчиков.

Матросы измеряли лотом глубину прохода, когда ни них неожиданно напала флотилия туземцев из шестидесяти одновесельных каноэ. Индейцы окружили шлюпку, издали забросали моряков копьями и дротиками. Аборигены принадлежали к тайнам, не хотели пускать на остров пришельцев. Выстрелы с флагмана спасли матросов от поражения. На каравелле они рассказали товарищам о храбрости туземцев.

«Адмирал решил, что было бы неразумно оставить безнаказанной проявленную индейцами дерзость, чтобы в другой раз они не отважились на подобное, – сообщает Андрес Бернальдес. – Он приказал снарядить в бой все три корабельные лодки, так как из-за мелей каравеллы не могли добраться до места, где находились индейцы. Чтобы познакомить индейцев с кастильским оружием, наши люди на лодках подошли вплотную к берегу, выстрелили из арбалетов. Когда они хорошенько задали индейцам, тех обуял страх. Продолжая стрельбу, мат росы высадились на берегу. Видя, каким языком с ними говорят кастильцы, индейцы обратились в бегство. Мужчины и женщины бежали безостановочно. Вослед им с корабля выпустили собаку, которая кусала их, причиняла серьезный урон, ибо против индейцев один пес стоит десяти человек».

В результате столкновения шестеро индейцев были серьезно ранены или разорваны собакой. После этого жители Ямайки успокоились, завязали с испанцами меновую торговлю. Они привозили на каноэ продукты, отдавали их за европейские безделушки. Рассказы о богатстве Ямайки не подтвердились, а ведь еще в первом походе индейцы Эспаньолы говорили, будто на острове «Яамайе» собирают куски золота величиной с куриное яйцо. Колумб не нашел золота и драгоценных камней.

В поисках богатых районов эскадра поплыла из бухты Санта-Глория вдоль западного берега. Красивый остров восхитил Христофора. Как часто случалось с командующим, он говорил, будто не видел ничего лучше Сантьяго. Так Колумб назвал Ямайку. Здесь он увидел огромные каноэ, достигавшие сотни футов в длину и восьми в ширину. Нос и корма лодок были украшены изумительными узорами.

«Ливни и мели – вот обрушившиеся на адмирала опасности, ставившие его в тяжелое положение, – сообщает Лас Касас. – Ведь средства, применяемые для борьбы с каждым этим злом, взаимно исключают друг друга, и поэтому, когда они одновременно одолевают корабль, спасти его можно только чудом. Так происходит потому, что при столь неудержимых ливнях, какие бывают в этой стороне, для устранения опасности следует убавлять паруса, но для того, чтобы не посадить корабль на мель, необходимо поступать как раз наоборот».

Сильный встречный ветер помешал изучению острова, вынудил Христофора повернуть назад, взять курс на Кубу.

* * *

14 мая флотилия вновь коснулась «материка» и через день вступила в волшебный архипелаг. Каравеллы окружали сказочные острова с высокими королевскими пальмами, кустарниками, красивыми крупными цветами, вкусными плодами и многим другим, что не представляло воображение европейцев. На маленьких островках преобладали определенные виды деревьев и растений, словно искусный садовник посадил их у кубинского побережья. Этот небольшой по площади архипелаг, названный Колумбом Хардинес-де-ла-Рейна (Сады Королевы), насчитывал свыше ста шестидесяти островов. Около одного испанцы наблюдали необычный способ охоты на морских черепах и крупных рыб. Вот как его описывает летописец:

«Индейцы называют рыбную ловлю охотой, так как охотятся с помощью рыб. К хвостам гончих рыб привязывают бечевки и опускают их в воду. Они величиной с угря, имеют широкую пасть с множеством присосок, как у каракатиц; охотницы очень дерзкие, как наши хорьки. В воде они сразу присасываются к любой рыбе, не отпускают ее. Можно оторвать их от жертвы, лишь вытащив из воды. В море они выпускают добычу только мертвыми. Эта рыба легкая. Когда она присосется, ее тянут за привязанную к хвосту бечевку, поднимают на поверхность, где отбирают добычу».

Интересно отметить, что жители островов использовали описанный способ ловли рыбы до конца второго тысячелетия. Выпустив рыбу в воду, они подбадривали охотника ласковыми словами, произносили заклинания до тех пор, пока не вытаскивали на поверхность. Считалось, будто от умения заговорить рыбу зависел успех промысла. После удачно выполненного задания, охотника хвалили.

Приятно плыть между Садов Королевы, но порою тяжело. Узкие мелкие протоки разделяли острова. Каравеллы касались днищами грунта, спускали на воду лодки, искали лотом проходы. Иногда острова тесно сходились друг с другом. Корабли двигались, будто по искусственным каналам, прикасаясь реями к кронам деревьев. Один раз более тяжелая «Нинья», водоизмещением в 90 тонн, на несколько часов застряла в иле, пока прилив не снял ее с мели. В лабиринте островов часто меняли направление относительно ветра, задувавшего то справа, то слева, то словно в трубу навстречу каравеллам. Почти каждый вечер до восхода луны бушевали бури, шли ливни с грозами.

На подходе к Кубе «вошли в воды моря, покрытого белыми и зелеными пятнами, поэтому всем мнилось, будто здесь должны быть мели. Но глубина превышала два локтя, – сообщает летописец. – Через семь лиг вступили в белые воды, подобные молочной сыворотке. Затем еще через семь лиг