Тайная история Марии Магдалины - Маргарет Джордж

— Я уверен, что этот вопрос имеет для тебя большое персональное значение, — произнес Иисус. При этом улыбка сошла с его лица, и глаза впились в собеседника. — Однако это просто. Ты ошибаешься, потому что не знаешь ни Священного Писания, ни силы Бога.

Обвинить книжника из храма в незнании Писания было все равно что закатить ему оплеуху. Саддукей даже отпрянул с негодующим восклицанием.

— Когда мертвые восстанут, — продолжал Иисус, — они не будут ни жениться, ни выходить замуж, но станут подобны ангелам на небесах.

— Ангелы! — Саддукей хмыкнул и отвернулся с намерением уйти. — Надо же, ангелы!

Иисус оставил его ворчание без внимания. Вместо этого он повернулся к ученикам и остальным слушателям.

— В истории о неопалимой купине Бог сказал Моисею: «Я Бог отца твоего, Бог Авраама, Бога Исаака и Бог Иакова».[56]Он не бог мертвых, это невозможно, но Бог живых. Следовательно, ты серьезно заблуждаешься! — крикнул Иисус вслед уходившему саддукею.

— Теперь ты нажил врага, — сказал Иаков Большой.

Иисус посмотрел на него так, будто он столь же невежествен, как саддукеи.

— Он уже был моим врагом.

— Но разве нам не стоило попытаться привлечь его на нашу сторону? — спросил Иуда.

— Я и пытался, но что поделаешь с тем, кто отказывается внимать слову истины? — печально произнес Иисус, — Идемте.

Он хотел вернуться в хижину и переждать там жаркое время дня.

Не успели они дойти туда, как их тропу пересек привлекатьный, прекрасно одетый молодой человек. Он сглотнул, как будто собирался с духом, чтобы поговорить с Иисусом, упал на колени и выпалил:

— Благой учитель! Что я должен сделать, чтобы унаследовать жизнь вечную?

Видно было, что вопрос задан от чистого сердца, без какого-либо подвоха.

— Почему ты называешь меня благим? — отозвался Иисус, — Никто не благ, кроме одного Бога. И тебе ведомы Заповеди. Ты знаешь, что делать. Сказано: «Не убий, не прелюбодействуй, не укради, не лжесвидетельствуй, чти отца своего и мать свою».

На молодом открытом лице появилось выражение разочарования.

— Учитель, но все это я исполняю с юности моей.

Какое-то время, показавшееся долгим, Иисус стоял неподвижно. просто глядя на него, а потом наконец сделал шаг вперед и ласково сказал:

— Значит, тебе осталось сделать только одно. Продай все, что имеешь, раздай деньги бедным, и ты обретешь сокровище на небесах. Потом приходи и следуй за мной, — Иисус указал па своих учеников: — Присоединяйся к ним. Ты нам нужен.

Лицо молодого человека омрачилось так, будто на него пала тень. Его рот беззвучно открывался и закрывался — он не мог вымолвить ни слова. Протянутые к Иисусу руки бессильно упали, юноша с тоской посмотрел на него, отвернулся и побрел прочь.

Иисус посмотрел ему вслед, и Мария увидела, что в его глазах блеснули слезы.

— Похоже, это очень богатый человек, — заметил Иаков Большой. — Такому не так-то просто от всего отказаться.

Это прозвучало самодовольно, словно напоминание о том, что сам он с братом Иоанном решился на нелегкий выбор.

Иисус настолько опечалился, что не мог говорить, но когда наконец обрел дар речи, то лишь произнес:

— Как трудно богатому войти в Царство Божие!

Петр схватил его за руку и воскликнул:

— Мы оставили все, чтобы следовать за тобой!

— И вам воздастся, — ответил Иисус. — Истинно говорю вам: всякому, кто оставил дом, или братьев, или сестер, или мать, или отца или детей, или земли ради меня и моего послания, воздастся стократ и домами, и братьями, и сестрами, и матерями, и детьми и землями, и все претерпевшие за меня в нынешнее время наследуют жизнь вечную.

«Я не хочу больше детей, — подумала Мария. — Мне нужна только Элишеба. Ничто другое не может меня удовлетворить, и воздавать за нее стократ мне незачем. Хоть бы все дети на свете были отданы мне…»

Не успели они добраться до шалаша, как дорогу им преградил еще один человек. С виду он тоже походил на фарисея, и Мария поморщилась. Сколько еще их появится невесть откуда прежде чем Иисус сможет отдохнуть?

— Я слышал, как ты говорил, — промолвил незнакомец. — Я слышал тебя в Капернауме, слышал тебя в полях. Твои слова мудры. И вот что я хотел бы от тебя услышать: какая заповедь, по-твоему, самая важная?

Вел он себя без вызова, держался смиренно и, похоже, пришел сюда не для того, чтобы затеять спор, а действительно за ответом.

Иисус ответил быстро:

— Это «Слушай, Израиль: Господь, Бог наш, Господь един есть. И люби Господа, Бога твоего, всем сердцем твоим и всею душою твоею, и всеми силами твоими».[57]И еще одна: «Люби ближнего твоего, как самого себя».[58]Нет заповедей более значимых, чем эти.

— О! — благоговейно выдохнул вопрошавший — Как ты прав! Бог один, и нет другого, кроме Него. Любить Его всем сердцем, всем разумением, всеми силами и любить ближнего своего, как самого себя, важнее, чем приносить дары и сжигать жертвоприношения на алтарях.

Иисус улыбнулся.

— Ты недалек от Царствия Божьего, — сказал он.

Хотя вокруг было немало людей, слушавших, затаив дыхание, при этих словах они умолкли, и больше вопросов не последовало. По стерне, поскрипывавшей под их сандалиями, Иисус с учениками медленно побрели к своему шалашу.

Неподалеку стояла группа женщин с наполовину прикрытыми от солнца лицами. Похоже, что они были всех возрастов — и согбенные старухи, и пышные матроны, и девы во цвете юности, Проходя мимо, Мария подумала, что все они, возможно, принадлежат к одному большому клану, и как это здорово — всем вместе прийти на праздник!

Что-то заставило ее остановиться, хотя она не отдавала себе отчет в том, что именно, и всмотреться в их лица. Обычно Мария не делала этого, считая подобное поведение невежливым. Она скользнула взглядом по глазам женщин — темным, почти черным, карим, попалась даже пара голубых, как у македонок- подивилась тому, сколь искусно, как великий ювелир, сотворил Бог человеческие очи, и замерла, натолкнувшись на пару карих глаз.

Она узнала их. Она видела эту женщину раньше.

Карие глаза были идеальной формы, ни округлые, ни миндалевидные, но поражали они не этим, а пониманием и спокойствием, какие Мария видела только у Иисуса.

«Как, наверное, прекрасно сподобиться такого мира в душе! — подумала Мария. — Если бы когда-нибудь кто-то увидел подобное в моих глазах, в глазах Иоанна, Петра, Иуды и Иоанны… но сейчас это не так. Пока в наших глазах нет ни мира, ни мудрости — ничего, кроме сомнений и исканий».