Тума - Захар Прилепин

Ознакомительный фрагментВ единочестве казакам тягостно придётся, – отвечал Трифон Вяткин. – Казань и Астракань без царёвых людей не взяли б.

А Шибирию – не удержали б.

– А коли возьмём – туда б и поселиться от теснот наших… – продолжал, лукавя, Аляной. – А то всё ж по островкам…

– Не-е-е, мы здешние, на кой нам? – отвечал ему Трифон. – А ежели домашних навестить в московских землях? То ж вдвое боле пути с Крыму-то…

– В крымских местах невольников руських и с Московии, и с Литвы, и болгаров, и сербин, мыслю, боле, чем татар. Обжились уже, с ыми веселей будя, – дразнил Трифона Аляной, подмигивая сечевикам.

– Та ж они побасурманенные все, кой с них толк, с агарян! – заругался Раздайбеда, широко крестясь. – Им поначалу к попам, отмаливать…

– Акку-у-уля… – неопределённо отвечал Аляной. – Отмолят, говорю те! И многи никуда не сойдут с землицы, а там и останутся! Токмо в холопах у их татаровя крымские будут. Каково? – вопрошал, часто моргая и держа себя за бороду, Аляной. – Да и новая русь заселится. Как заселилась и в Казанское ханство, и в Шибирское, и в Астраканское. Руси – как гороха. Нехай обживаются и в крымских землях, так.

– А русь заселится – куды ходить за добычей будем? – толкал его Вяткин.

Иван и Степан давно поняли, что Аляной и Вяткин ведут потешный гутор свой, стараясь развеселить Тимофея, который хоть и не подавал виду, а лукавое переругиванье побратимов обычно слушал с охотой. Но нынче отец был хмур.

– Мимо их – на Царьград, туда, – отвечал Вяткину Аляной. – И в Румелии давно не были… А то казак не найдёт себе?

– Ишь ты! На вёслах руки оболтаешь туды-сюды ходить. А как наши воеводы перестанут пущать мимо руськой Керчи? А они перестанут пущать! Как в Астракани на Хвалынь не пущают – так и там станет…

– Как же не пустят? – упирался Аляной. – Царьград – то православное царство было в прежние времена. Ежли царь примет Азов-город в своё подданство, добудем батюшке и Царьград.

– А нам дале куда? – теребил Аляного Вяткин.

– А то дале нет земель. Казаки, кои с полона бегали, баяли: там страна эфиопов. Не то в ней зипунов не сыщем? – строго отвечал Аляной.

– Зипунов нету – там жары, голова спечётся! – вмешался Раздайбеда. – На бёдрах носят драную ветошку – то и все зипуны тебе.

– …и бабы так? – задумался вслух Аляной, но Раздайбеда смолчал.

– Ещё Ерушалим есть! – вмешался в разговор Тимофей, хрустнув двумя азовскими орехами, зажатыми в руке.

Тут же высыпав скорлупу вперемешку с ядрами на стол, добавил:

– …раздухарились, как и Крым прибрали, и Царьград… В ухе звенит.

– Аку-у-уля… – пропел Аляной примиряюще.

Едва Тимофей взялся за другие два ореха, Дронов толкнул Раздайбеду:

– А как ваши реестровые сечевики поглядят на то, чтобы имать Крым? Что скажете, браты?

– Полковникам-атаманам нашим нынче не до того! – отвечал Раздайбеда. – А мы с братами-донцами – завсегда. Сжечь бы ту Таврию всю! Сколько ж народа руського замело туда, господи помилуй!

Тимофей всё так же, будто лениво, колупал орехи, но не ел их, а раскладывал скорлупу в один край, а плоды – в другой.

…вошёл сосед Корнила Ходнев.

Поздоровался, перекрестился, поклонился.

Садиться не стал. Стоял у оконца. Оглядывал застолье.

Корнила был чуть вытянут головою. Щёки – впалые, нос хрящеватый, бороду стриг коротко. Края же глаз и брови имел приспущенные, что придавало его лицу выражение обманчиво добродушное. Происходил он из черкесов.

Корнила и Тимофей на многие поиски ходили неразлучны.

– …наша реестровая старши́на пришла на сейм, – делился вестями Раздайбеда, попеременно переводя взгляд с Тимофея на Аляного, на Трифона, на Дронова, и всем телом поворачиваясь к Ходневу, – и на сейме потребовала, чтоб её уравняли со шляхтой! И чтоб казаки со шляхтичами вместе избирали короля.

– Казаки чтоб избирали? – переспрашивал, расплёвывая рыбьи кости, Трифон Вяткин.

– Старшина казацкая!

– Самого короля? – снова переспрашивал Трифон.

– Короля!

– А чему ты поразился? – говорил Трифону дед Ларион. – На Земском соборе государя нашего Михаила Фёдоровича избирали кто? Донцы!

– И то верно, – легко согласился Трифон, сразу почувствовав к запорожцам снисхождение. – Дед Ларион государя у нас избирал! – пояснил он им, как глуховатым. – А чего вашей старшине сказывали в том сейме?

– Отвечали, чтоб шли они до своих куреней, и выбирали лутчего порося, и вертели ему хвост в тридцать три завитка, а короля – без их собачьего разумения изберут! – ответил гулко Раздайбеда.

Аляной, Вяткин и Дронов от души рассмеялись, Тимофей с Корнилой – нет.

– А старшина? – с натёкшей от смеха слезой допрашивал Трифон.

– А старшина составила грамотку, – всерьёз отвечал Раздайбеда. – Надеемся, писано в той грамотке, будет избран такой король, что сохранит народу руському прежние вольности и упасёт православную веру от униатского унижения. Казачество за то будет королю служить верно.

– Акку-у-уля… – пропел Васька Аляной. – Смоленск навоевали королю, а то и ещё чего навоюете!

Раздайбеда повернул свою огромную, как колода, голову к Аляному.

– А чего ты зенками ворочаешь, Дёма? – спросил Аляной, вмиг осерьёзнев. – Под руський Смоленск сечевики являлись, али нет? Донцев тогда отговорили в брань впутываться, а сами – тут как тут! Королю посполитному послужить!..

– А мне деды сказывали иное!.. – Раздайбеда распрямился, невольно двинув длинный стол; вино плеснуло из нескольких кружек, а скорлупа орехов, колотых Тимофеем, ссыпалась на пол и ему на ноги; но тот не шевельнулся, чтоб отряхнуться, и его руки стали пугающи своей недвижимостью. – Помню, как ране донцы сажали то ляшских самозванцев, то ляшских королевичей на московский престол! А то и ляшку Маринку Мнишек – в руськие царицы! Бабу ж ту донцы привели под руки в Москву!.. Разве ж вру я, Тимоха?

Тимофей, не моргая, смотрел на Раздайбеду.

Боба, убрав руки со стола, переложил одну на пистоль, другую на нож. Трифон, заметив то, повернулся к Бобе. Глаза Трифона утратили при том всякое выраженье и стали как бы сонливы.

Безухий сечевик закосился на пищали и мушкеты, стоящие в углу, но на пути к ним стоял Корнила.

Степан заметил, как дед Ларион прихватил Аляного за рубаху сзади.

– И то было! И то было! – срываясь на петушиный сип, закричал Ларион, не отпуская рубахи Аляного. – Но и донцы – очухалися! И царя истинного, батюшку нашего Михаила Фёдоровича, разглядели! И на трон вознесли!.. Да и сечевики под Смоленском не все пошли за Посполитного короля! И не пол всех! И даже не четверть! – частя, гнал дед назревшую свару. – Верно говорю, браты запорожцы? Кажите ж: «Верно!» – раз дедко вас просит: я всех ваших атаманов повидал, деточки мои, всех!..

Раздайбеда,

---

Конец ознакомительного фрагмента Купить полную версию книги

---