В погоне за Одином - Пер Лиллиестрем

Снорри изо всех сил пытается отделить Одина от всех богов. Один был великим колдуном, хёвдингом и верховным жрецом над гридью из двенадцати жрецов. По Снорри, это разумный военачальник, который благодаря своей смекалке и хитрости уводит элиту своего народа в поисках пахотной земли в чужих странах и тем самым спасает ее от неминуемой гибели в борьбе с римлянами. Его колдовские и пророческие способности — вполне обычные качества жрецов и знахарей того времени. В королевских сагах он предстает в образе типичного шамана, который мог менять свой облик, впадая в транс или с помощью переодевания, умел мумифицировать умерших с помощью грибов и лечебных трав, мог научить своих воинов становиться берсерками^[70]. И все же он был обыкновенным смертным, закончившим свои дни на шведской земле вместе со своими верховными жрецами.

Снорри: «Рассказывают как правду, что когда Один и с ним дии пришли в северные страны, то они стали обучать людей тем искусствам, которыми люди с тех пор владеют. Один был самым прославленным из всех, и от него люди научились всем искусствам, ибо он владел всеми, хотя и не всем учил.

Теперь надо рассказать, почему он был так прославлен. Когда он сидел со своими друзьями, он был так прекрасен и великолепен с виду, что у всех веселился дух. Но в бою он казался своим недругам ужасным. И все потому, что он владел искусством менять свое обличье как хотел. Он также владел искусством говорить так красиво и гладко, что всем, кто его слушал, его слова казались правдой. В его речи все было так же складно, как в том, что теперь называется поэзией. Он и его жрецы зовутся мастерами песней, потому что от них пошло это искусство в северных странах. Один мог сделать так, что в бою его недруги становились слепыми или глухими или наполнялись ужасом, а их оружие ранило не больше, чем хворостинки, и его воины бросались в бой без кольчуги, ярились, как бешеные собаки или волки, кусали свои щиты и были сильными, как медведи или быки. Они убивали людей, и ни огонь, ни железо не причиняли им вреда. Такие воины назывались берсерками.

Один мог менять свое обличье. Тогда его тело лежало, как будто он спал или умер, а в это время он был птицей или зверем, рыбой или змеей и в одно мгновение переносился в далекие страны по своим делам или по делам других людей… Один брал с собой голову Мимира, и она рассказывала ему многие вести из других миров, а иногда он вызывал мертвецов из земли или сидел под повешенными. Поэтому его называли владыкой мертвецов или владыкой повешенных. У него было два ворона, которых он научил говорить. Они летали над всеми странами и о многом рассказывали ему. Поэтому он был очень мудр.

Всем этим искусствам он учил рунами и песнями, которые называются заклинаниями. Поэтому асов называют мастерами заклинаний. Один владел и тем искусством, которое всего могущественнее. Оно называется колдовство. С его помощью он мог узнавать судьбы людей и еще не случившееся, а также причинять людям болезнь, несчастье или смерть, а также отнимать у людей ум или силу и передавать их другим. Мужам считалось зазорным заниматься этим колдовством, так что ему обучались жрицы… Эти его искусства очень его прославили. Недруги Одина боялись его, а друзья его полагались на него и верили в его силу и в него самого. Он обучил жрецов большинству своих искусств. Они уступали в мудрости и колдовстве только ему.

Да и другие многому научились у него, и так колдовство очень распространилось и долго держалось. Люди поклонялись Одину и двенадцати верховным жрецам, называли их своими богами и долго верили в них.

Один ввел в своей стране те законы, которые раньше были у асов. Он постановил, что всех умерших надо сжигать на костре вместе с их имуществом. Он сказал, что каждый должен прийти в Вальхаллу с тем добром, которое было с ним на костре, и пользоваться тем, что он сам закопал в землю. А пепел надо бросать в море или зарывать в землю, а в память о знатных людях надо насыпать курган, а по всем стоящим людям надо ставить надгробный камень (баутастейн). Этот обычай долго потом держался. В начале зимы надо было приносить жертвы богам за урожайный год, а в середине зимы — за весеннее прорастание, а летом — за победу. По всей Швеции люди платили Одину подать — по деньге с человека, а он должен был защищать страну и приносить жертвы за урожайный год»^[71].

Пер. Это очень важно. Перед нами великолепная возможность проверить археологически достоверность сведений Снорри как исторического источника. Снорри написал, что «Один ввел в стране законы…», в частности, постановил, что умерших следовало сжигать, и здесь он ссылается на Свитьод, т. е. Швецию. А ведь сам он умер там после тяжелой болезни за 23 поколения до того, как Олав Лесоруб^[72] пришел в Норвегию. Я проконсультировался у шведского специалиста по поводу древних обычаев захоронения в нашей стране. В «Истории Швеции» (изд. 1966 г.) профессор Йеркер Росен пишет по этому поводу следующее:

«В нашей стране сохранилось очень мало следов постоянного поселения людей в первые столетия после Рождества Христова, и поэтому о них можно судить лишь косвенно, по могилам и захоронениям… Совершенно очевидно, однако, что на больших территориях Южной и Центральной Швеции возникали новые поселения с оседлым населением… На месте этих поселений найдено большое количество захоронений сожженных трупов, когда останки костей и небольшое количество простых предметов складывались в глиняный сосуд или в вырытую в земле яму. В северном Гёталанде, а также в Эстерьётланде и Вестерьётланде сохранилось множество таких захоронений… Захоронения в восточной части Центральной Швеции начала нашего летоисчисления показывают примерно такую же картину, несмотря на различную форму могил. Здесь характерными являются захоронения с вертикально поставленными надгробными камнями — баутастейнами или камнями другой формы… Захоронения расположены на пустырях, на холмах или в близлежащих лесах, зачастую совсем не там, где находятся современные сельскохозяйственные районы. В этих местах около 500 г. н. э. произошло массовое переселение людей из старых деревень по причине поднятия почвы, которое привело к поднятию над уровнем моря большей части долин и плрдородных глинистых равнин».

Пер. Последними поднялись над уровнем моря Мелардален и Оппланн (Упланд), и именно здесь Один и его свита получили от конунга Гюльви землю и установили обычай сжигания трупов. А лучшим доказательством того, что «этот обычай долго потом держался», являются так называемые королевские курганы в Упсале. Они все представляют собой захоронения сожженных тел и датируются 400–500 гг. н. э.

Как пишет Снорри, введенный Одином обычай сожжения умерших был, как указывалось, географически ограничен Швецией, т. е. Мелардаленом и Упсалой, где находилась резиденция рода Инглингов. В этой связи интересно послушать, что говорит о курганах Упсалы известный шведский археолог профессор Биргер Нерман, бывший директор Государственного исторического музея в Стокгольме в энциклопедии «Имена и фамилии в северных странах»^[73]: