Руны земли - Георг Киппер

– Почему ты бросил меня в Хольмгарде? Я ждал продолжения разговора, а ты исчез, – спросил Инги у Ахти.

– Когда выяснилось, что Ингигерд вовсе не вышла замуж за Ульвкелля, когда ты рассказал о ее путешествии, я решил, что надо посмотреть на нее поближе. Тем более ты сказал, что видел на ней то самое древнее серебро. Я поговорил со своим другом из Алдейгьи – помнишь, я рассказывал тебе о нем – и понял, что есть какая-то связь между нами и дочерью Хергейра. Возможно, его дочь несет в себе тайну, и если уж она должна завершить начатое, то мы обязаны воспользоваться тем, что она сделает! – ответил Ахти.

Инги достал свою серебряную подвеску. Секира норвежца надрубила рога лосиноголовых над женщиной, стоящей на спине лосося.

– Это мой дар твоему сыну, – улыбнулся Ахти и передал украшение Хельги.

– Древняя вещь, – проговорил отец. – Попробую восстановить.

– Мы с Эйнаром любили ее, а она была лишь знаком, посланницей норн? – спросил Инги.

Ахти рассмеялся.

– Все люди – лишь посланники. Тебе кажется, что ты без этого человека жить не можешь, или, наоборот, встретил заклятого врага, а тебе надо просто понять, что он несет послание, которое ты не в силах понять. Это как связь с богами, она всегда рядом, хотя тебе и не разглядеть ее… вернее, не охватить взглядом, огромную как ночь, от края до края, и незаметную, как летящая над полем паутинка…

– Я надеялся встретить ее здесь, – проговорил Инги, как расстроенный ребенок. – Без этой встречи я совсем не понимаю, зачем я отправился в поход.

– Рано или поздно каждому приходится уйти из дома. Не каждому удается, как Сигурду, пройти за огонь и разбудить свою судьбу, но легко разрушить свою жизнь, думая, что дом, неизменность – это лучшее, чего ты достоин, – ответил Хельги. – Все рады будут тебя видеть в нашем гарде, но если ты вышел в путь, вернуться домой по-настоящему уже не получится. Даже мне, прожившему в отцовском доме всю жизнь, это знакомо.

Инги подумал, что отец действительно всегда был в своей кузнице, но одновременно не там, отчего мать Инги ревновала его ко всем подряд.

Хельги добавил:

– Знание – как зверь, лежащий в засаде; молчаливый зверь, разъединяющий живых с живыми и соединяющий живых с мертвыми. Знание опасно, потому что делает тебя одиноким.

– Что будет дальше, если я уже потерял Эйнара! Я только нашел Эрлинга и уже потерял его! – воскликнул Инги и рассказал отцу, как погиб Эйнар в бою на Ильмери и как там же был взят в плен Эрлинг из дружины его брата Свейнбьёрна. Отец обрадовался неожиданному известию о своем брате, и Инги попытался вспомнить все, что тот рассказывал, а потом пообещал познакомить отца с тем самым Кнутом-свеем, который вместе с Яаковом принес восточные снадобья.

– Не расстраивайся, – сказал Хельги. – Ты сделал большое дело. Ты провел Хильд до самого Хольмгарда и отправил ее в Алдейгью, можно сказать, сдал с рук на руки. Ахти принял этот знак и отправился в свое путешествие… Все было не зря. И Эйнар, и Эрлинг выполняли свой долг, чтобы ты исполнил свой. На твоем пути то и дело придется с кем-то расставаться, и каждая встреча может стать последней.

– Долг Эйнара был сочинять висы и петь песни, а не умирать за меня!

– Люди часто не сознают, что видятся в последний раз, – сказал Ахти. – Когда ты живешь в оградах своего дома, пасешь коров и лишь изредка видишь соседей, то понимаешь цену каждой встречи, а в таком месте, как Алдейгья, где сотни и сотни людей встречаются каждый день, слова и встречи перестают иметь значение. Ты жалеешь о потере Эйнара и Эрлинга, потому что тебе казалось, что они всегда будут рядом, но такова жизнь – она вещь хрупкая!

– Знаешь, – добавил Хельги. – Гудлауг, отец Эйнара, погиб в самом начале нашего похода на Миклагард возможно, норны судили так же и Эйнару. Сыновья наследуют не только собственность… Мы не можем сожалеть о том, что не в нашей власти.

Ахти с сожалением посмотрел на бестолкового Инги и сказал:

– Слушай, мне очень понравилась Ингигерд, но я понимаю, что больше никогда ее не увижу, даже если она станет дроттнинг нашего края! Что с того! Я был счастлив видеть ее, и запомню на всю жизнь, как светилось ее лицо в ту ночь, когда они выскочили из халла конунга! Я тогда не мог понять, отчего она такая, думал, от радости исполненной мести. Потом уж я узнал, что она не убила Хальвдана, хотя сидела прямо против него! Знаешь, как я порадовался тому, что для нее пришло время любить и она никого не прикончила, хотя все этого ждали! Это было лучшее, что я мог узнать про нее! И мне этого достаточно, даже если я ее больше никогда не увижу.

– Просто ты старый! – пробормотал Инги. – Хергейр пал от руки Эйстейна! Зачем ей убивать Хальвдана? Ярл совершил злодеяние, а она вообще никого не убила, кроме тех, что погибли на Ильмери, в Хольмгарде, на Олхаве и у Кракунеса! Ладно, вы заговорили меня! А что с пруссом, с Альгисом?

– Он ушел с ними. Здесь искали в каждом доме и во всех усадьбах. Хальвдан даже отправлял отряд в борг на Сесс-реку.

– То есть человек, пришедший к нам, ушел вместе с Ингигерд вместо тебя или меня? – ревниво спросил Инги.

– Он – воин с большим опытом и удачей. Ты сам рассказывал, как его нашли в море. Ярлу нужен был именно такой человек. Не рассказчик и не человек с головой друга в корзине, – снисходительно улыбнулся Ахти.

* * *

В халлгарде Алдейгьи тоже обсуждали произошедшее. Сигмунд закончил дело мести за Хергейра, мужа своей сестры. Ведь не может женщина отомстить сама, но опирается в этом на ближайшего родственника-мужчину, будь то отец, брат или сын. Конунг Эйстейн взял Исгерд в жены, предложив ей на выбор стать его наложницей и остаться таковой так долго, как ей суждено, или стать его женой и отдать ему власть в стране. И это, конечно, было грабительское предложение, а склонить женщину к сожительству без согласия отца, брата или ближайших родственников по законам бондов достойно вергельда в сорок марок или даже повешения.

С другой стороны, требования Ульвкелля отдать ему власть в стране, конечно, тоже были законны. Почему? Да потому что при отсутствии сыновей наследует дочь, и наследство женщины наследует дочь, а ближайшим мужчиной-защитником будет муж дочери. Так