История русской культуры. XIX век - Наталья Яковкина

Тема денег как социального зла, выраженная всем строем драмы, подчеркивается и репликой Капитона: «Слава Богу, всех в округе знаем, кто как разбогател: либо фальшивые бумажки делал, либо хапнул — случай вышел, — да концы спрятал, а то доверенность имел большую, хозяина обворовал…».

Так «народная душа», нравственный национальный идеал гибнет под натиском буржуазного «золотого тельца».

Близкая драме Крылова идейная основа присуща и другим пьесам, посвященным русской деревне последних десятилетий XIX века. В пьесе Шпажинского «Где любовь, там и напасть» (1882) показан процесс моральной деградации человека под влиянием «силы денег».

В 1886 году Л. Н. Толстой закончил работу над драмой «Власть тьмы», по некоторым мотивам приближавшейся к пьесе Шпажинского «Около денег».

Основой драмы Толстого послужило реальное происшествие, о чем он позднее рассказал корреспонденту газеты «Новости»: «Фабула „Власти тьмы“ почти целиком взята мною из подлинного уголовного дела, рассматривавшегося в Тульском суде. Сообщил мне подробности этого дела мой большой приятель, тогдашний прокурор… В деле этом имелось именно такое же, какое приведено и во „Власти тьмы“, убийство ребенка, прижитого от падчерицы, причем виновник убийства точно так же каялся всенародно на свадьбе этой падчерицы…».^[587] Писатель изобразил русскую деревню в период, когда там уже шла решительная ломка всех прежних экономических и моральных отношений. Капиталистическому строю и новому укладу, им вызванному к жизни, писатель противопоставлял нравственные принципы патриархального крестьянства.

В драме представлена реалистически исполненная картина разложения патриархальных форм жизни. Не случайно один из ее персонажей Петр, олицетворяющий патриархальный уклад деревенской жизни, умирает. Новый хозяин Никита — уже человек иной формации. Если Петр, привыкший к труду от зари до зари, копил деньги в кубышке, то Никита хранит их в банке и живет, не работая, на полученные проценты. Деньги — капитал стали играть определяющую роль в жизни крестьянства, о них мечтают, из-за них идут на преступления. Так, из-за денег Матрена — мать Никиты подговаривает Анисью «извести» своего мужа Петра и выйти замуж за Никиту. Позднее Матрена толкает сына на новое преступление — убийство своего ребенка, прижитого с падчерицей. При этом Толстой подчеркивает, что Матрена — не злодейка по натуре, она — порождение новых условий жизни, исковеркавших нравственные основы крестьянского быта.

Толстой писал по поводу сценического воплощения роли Матрены: «Матрену вовсе не надо играть злодейкой, какой-то леди Макбет, как думают многие. Это — обыкновенная старуха, умная, желающая по-своему добра сыну. Ее поступки не есть результат каких-нибудь особенных злодейских свойств ее характера, а просто выражение ее миросозерцания. Она искренне думает, что все то, что удобно и незазорно перед другими людьми, устраивает жизненное благополучие, вполне возможно и позволительно. Темные дела делаются, по ее мнению, всеми — без этого невозможно жить, и она их не боится». Да и Никита по своему характеру не злодей; парень добродушный, веселый, общительный, он, соблазнившись легкой жизнью богатого человека, преступает постепенно все нравственные нормы: сначала бросает горячо любившую его девушку, затем становится соучастником преступления, женится из-за денег на нелюбимой Анисье, пьет, вступает в связь с падчерицей. И только последнее страшное преступление — убийство собственного ребенка — пробуждает в нем раскаяние.^[588]

Так нравственный закон вступает в драме Л. Н. Толстого в резкое противоречие с установившимися формами жизни капитализированной России.

Показательно, что, прослеживая процесс капитализации России, драматурги, как и писатели того времени, обращаются прежде всего к его нравственным последствиям. Власть денег, борьба за состояние и неизбежно следующее за этим попрание нравственных канонов — мошенничество, преступления, разврат составляют сюжеты не только многих пьес Островского, таких как «Бешеные деньги» (1870), «Волки и овцы» (1875), «Последняя жертва» (1878), «Бесприданница» (1879), «Красавец мужчина» (1879) — но и Писемского «Ваал» (1873), «Финансовый гений» (1871), Потехина «Злоба дня» (1876), «Богатырь века» (1876), «Выгодное предприятие» (1877) и др. И где бы ни происходило действие — в глухой деревне в среде невежественных обнищавших крестьян, замоскворецких купцов-толстосумов или представителей столичных финансовых кругов — лейтмотивом этих пьес становятся слова героини одной драмы Островского: «Где дело о деньгах идет, там людей не жалеют».

Особое место в репертуаре русских драматических театров заняла во второй половине XIX века историческая драма. Интерес к прошлому своей страны, который проявляло русское общество в этот период, выразился в большой популярности исторических пьес. За два десятилетия 60–70-х годов в столичных театрах было поставлено более 40 новых исторических пьес, среди которых были такие, как «Борис Годунов» Пушкина.

Исторический репертуар был крайне неоднороден. В начале 60-х годов еще удерживались в нем драмы наподобие «Гоф-юнкера» Кукольника, «Опричнина» и инсценировки «Ледяного дома» Лажечникова. Однако вскоре пьесы, в которых исторические события являлись лишь фоном мелодраматической интриги, уступают место новому драматическому осмыслению достоверных фактов прошлого. Первым из драматургов этого направления был Л. Мей, который в своей наиболее популярной драме «Царская невеста», несмотря на мелодраматический характер, приданный содержанию, в основу его положил исторические данные.

Значительным вкладом в историческую драматургию явились пьесы Островского — драматическая хроника «Козьма Захарьич Минин-Сухорук», «Дмитрий Самозванец и Василий Шуйский», «Тушино» и «Василиса Мелентьевна». Последняя, написанная в соавторстве с С. А. Гедеоновым, выдержала в первый же сезон 23 представления.

Затем увидела сценическое воплощение целая серия пьес Д. В. Аверкиева — «Мамаево побоище», «Темный и Шемяка», «Княгиня Ульяна Вяземская» и наиболее популярная — «Каширская старина», не сходившая с афиш Малого театра в Москве одиннадцать сезонов.

Из известной трилогии А. К. Толстого разрешена была цензурой к постановке только «Смерть Иоанна Грозного». В 1867 году пьеса была принята в Александрийском театре, причем постановка под руководством автора носила серьезный, новаторский характер. Точному воссозданию исторической среды способствовали консультации с историками, археологами.

Произведения Островского, Аверкиева, А. К. Толстого и других драматургов этого периода существенно различались историческими концепциями, в то же время авторы их «в судьбе отцов искали объяснение настоящего». И если одни в истории искали осуждения деспотизма самовластия (Островский, А. К. Толстой), то другие, наоборот, идеализацию патриархального уклада распространяли и на настоящее время (Чаев, Аверкиев).

Но при всем разнообразии драматического репертуара в нем явственно обозначались две тенденции. С одной стороны — коммерческая, ориентированная на кассовые сборы и представленная в основном развлекательными пьесами. Другая тенденция, более значительная, нашла выражение в реалистической драматургии, в характерном для этого периода народном реализме, пристрастном в своем отношении к добру и злу, правде и справедливости.