Барклай-де-Толли - Сергей Нечаев

Стыд Тильзита быстро забылся, зато император Александр решил начать согласованное с Наполеоном расширение Российской империи на севере и на юге. В частности, для того чтобы «оградить покой и безопасность Санкт-Петербурга», было задумано завоевать Финляндию.

Фаддей Булгарин, участвовавший и в шведской кампании 1808 года, пишет:

«Не касаюсь вовсе политических причин к разрыву мира между Россией и Швецией, изложенных А. И. Михайловским-Данилевским в его “Описании финляндской войны”. Явною причиной к войне было упорство шведского короля Густава IV к соединению с Россией, Францией и Данией противу англичан, и к закрытию для них гаваней, вследствие обязательства, принятого императором Александром по Тильзитскому трактату. Это официальная причина, объявленная в манифесте.

Но в существе Россия должна была воспользоваться первым случаем к приобретению всей Финляндии, для довершения здания, воздвигнутого Петром Великим. Без Финляндии Россия была неполною, как будто недостроенною. Не только Балтийское море с Ботническим заливом, но даже Финский залив, при котором находятся первый порт и первая столица империи, были не в полной власти России, и неприступный Свеаборг, могущий прикрывать целый флот, стоял, как грозное привидение, у врат империи. Сухопутная наша граница была на расстоянии нескольких усиленных военных переходов от столицы» [31. С. 91].

«Как бы то ни было, — читаем мы дальше у Булгарина, — но в Тильзите было решено, что Финляндия должна принадлежать России. Началось, как водится, бумажною перестрелкою дипломатическими нотами, но шведский король никак не хотел верить, что Россия начнет войну, и не делал никаких приготовлений к защите Финляндии. С нашей стороны не было также больших усилий. Когда шведский король не только не соглашался на союз с Россиею и Данией, но даже перестал отвечать на ноты русского двора, император Александр повелел трем дивизиям — 5-й генерала Тучкова 1-го, 17-й графа Каменского и 21-й князя Багратиона — выступить из Эстляндской и Витебской губерний к границе Финляндской. Всего в трех дивизиях было до 24 000 человек с нестроевыми. Всей кавалерии было: Гродненский гусарский (ныне Клястицкий) полк, Финляндский драгунский, Лейб-казачий (состоявший тогда из двух эскадронов) и казачий Лощилина» [31. С. 94].

Михайловский-Данилевский указывает, что «при открытии похода числительная сила войск простиралась до 24 000 всех чинов, включая нестроевых» [93. С. 9].

* * *

Итак, в конце января 1808 года русские войска вторглись в Финляндию, бывшую тогда провинцией Шведского королевства.

«Пехотные полки были совершенно расстроены, после последней Прусской кампании (1806 и 1807 годов) и, кроме того, лишились множества людей от болезней (злокачественных горячек), свирепствовавших в Литве» [31. С. 95]. Войска не успели получить хорошее обмундирование, имели место большие проблемы с обозами. Но это никого не остановило, ибо «никто не думал, что эта война окажется тяжелой, — все дело предполагалось закончить к весне того же года» [5. С. 304].

Через Санкт-Петербург войска проходили ночью, чтобы жители столицы не могли увидеть всю степень их расстройства.

Три вышеуказанные пехотные дивизии были объединены в корпус, командование которым было поручено 58-летнему Федору Федоровичу Буксгевдену, прусскому графу, служившему еще при Екатерине Великой, которого император Павел I «5 апреля 1797 года пожаловал графом Российской империи и через полтора года произвел в генералы от инфантерии» [54. С. 188].

Колонна Н. А. Тучкова 1-го из Нейшлота двинулась на север, на Куопио, чтобы занять Саволакскую область и контролировать восточную часть Финляндии; колонна князя П. И. Багратиона должна была идти на Тавастгус — в центр страны; колонна графа H. М. Каменского, сменившего ранее командовавшего этой дивизией князя А. И. Горчакова 1-го, — шла по берегу Финского залива на Гельсингфорс, имея главной целью крепость Свеаборг.

У Фаддея Булгарина, служившего под началом графа Каменского, читаем:

«Стоит взглянуть на карту Финляндии, чтобы удостовериться в трудности воевать в этой стране. Только берег Ботнического залива, от Аландских островов до Улеаборга, покрыт небольшими равнинами и лугами и имеет хотя немноголюдные, но порядочные города. Если же провести прямую черту от Або до Улеаборга, то вся Финляндия, на восток за этой чертой, состоит из бесчисленного множества озер и скал, в некоторых местах довольно высоких, как будто взгроможденных одна на другую и везде почти непроходимых. Небольшие долины, между скалами, завалены булыжником и обломками гранитных скал и пересекаемы быстрыми ручьями, а иногда и речками, соединяющими между собою озера. Некоторые долины заросли непроходимыми лесами» [31. С. 96].

* * *

«Много было толков насчет времени, когда удобнее начинать действия. Некоторые предлагали перейти границу немедленно, другие советовали отсрочить до весны.

Выгоды зимней кампании состояли в том, что Швеция не была еще в готовности. Финские полки, рассеянные по всему пространству Финляндии, не начинали еще собираться; шведские — еще не прибыли на театр действия. Финляндская область лишена была тех естественных преград, коими она, освобожденная от льдов и снегов, изобилует. Свеаборгская крепость не была ни совершенно вооружена для регулярной обороны, ни достаточно снабжена военными и съестными потребностями. Сверх того, расположенная на островах, она доступнее зимою, чем по вскрытии льдов, тем более, что некоторые из укреплений требовали еще окончательной достройки; да и те, кои были достроены, имели предметом защиту гавани; следовательно, весь отпор их обращен был к морю, а не к твердой земле, откуда должны были производиться осада или приступ. Не в лучшем положении находились и прочие укрепления северного берега Финского залива» [50. С. 107–108].