Крымская кампания 1854-1856 гг. Восточной войны 1853-1856 гг. Часть 3. Противостояние - Сергей Ченнык

11 (23) сентября стало известно, что ситуация изменилась. В ночь на 22 сентября кептен Джонс на «Самсоне» вместе «Териблем» провел разведку входа в Севастопольскую бухту. Джонс, на 6-весельной шлюпке подходивший к входу в гавань, сообщил Дандасу, что русские поставили пять линейных кораблей и два фрегата бортом ко входу в бухту, предположительно скрепив их тросами. Таким образом, они, по его мнению, готовятся к отражению нападения с моря. Наличие визуально наблюдаемых проходов англичане посчитали тем, что русские не отказались от возможности внезапной атаки против союзников.

Что то аналогичное донес Гамелену, чьи корабли подошли к Каче в 13 часов 23 сентября, командир корвета «Роланд» Ронсьер: русские корабли сосредотачиваются у выхода из бухты, возможно готовятся к атаке.

Неожиданно со стороны Севастополя послышались орудийные выстрелы. Вначале на союзном флоте посчитали это атакой против их эскадр, но вскоре стало ясно — русские закрыли вход в бухту, при этом один русский военный корабль стрелял в другой.

Первые эмоции союзных командующих — радость. Дандас пишет в Адмиралтейство, что русский флот, построенный многолетними титаническими усилиями, уничтожен руками его же создателей.

Вскоре пришло осмысление и пришлось собирать новое совещание. Неожиданное решение русского командования вынуждало к экстренному перепланированию всей операции.

Бургойн резюмировал ситуацию, согласно которой, по его мнению, у союзных войск был единственный возможный вариант следующих действий: двигаться на юг, отказавшись от атаки крепостных укреплений на северной стороне. Причину Бургойн видел в следующем:

1. Северный форт хотя и изолирован от других укреплений крепости, но удобен для обороны и его атака будет сопряжена с большими трудностями, соответственно и потерями. Затопив флот, русские приобрели необходимые для организации обороны 16000 моряков и большое число корабельных орудий, которыми можно было вооружать сухопутные батареи.

2. Русские ждут нашу атаку именно с севера, но не с юга. Если еще в Варне планировалась атака на Севастополь от Качи, то теперь там на всем пространстве виднелись массы солдат, матросов и местных жителей, быстро возводивших укрепления, сила которых возрастала с каждым часом.

3. Взятие Северной стороны еще не означает взятие Севастополя, сохраняющего возможность сопротивления. Это один из наиболее спорных пунктов. Сами англичане не имеют по нему единого мнения и потому понять где истина, где попытка оправдаться — сложно. Рассел, пытавшийся понять Тотлебена, приводит утверждение британского инженерного офицера майора Грехэма, уже после войны проводившего исследование крепости, что Бургойн прав, утверждая независимость взятия укреплений на севере от сохранения русскими способности к сопротивлению.

Тем более, что взятие Северной не решало всех проблем. Для взятия крепости и уничтожения Черноморского флота все равно пришлось бы переправляться через Севастопольскую бухту (с этим столкнулся Манштейн в 1942 г.).

4. Позиции, занимаемые для атаки с юга, позволяет иметь гораздо более широкий фронт наступления, что вынудит русских тоже растягивать фронт обороны, естественно ослабляя ее.

5. Любая атака не сопряженная с поддержкой флота — неоправданный риск с самыми непредсказуемыми последствиями. Занятие позиций на юге от крепости позволяет взять под контроль несколько прекрасно защищенных гаваней, в первую очередь Балаклавы, Камышовой и Казачьей бухт. Подобных надежных и комфортных мест для базирования флота севернее Севастополя не было.

^{Фуражировка английской кавалерии в Крыму. Английский рисунок из “The Illustrated London News”. 1855 г.}

Американский наблюдатель Делафилд добавляет, что союзники считали невозможным взять Севастополь, получивший усиление и без того многочисленной крепостной артиллерии за счет снятой теперь с кораблей Черноморского флота, без достаточного количества осадной артиллерии. Она была, но ее можно было выгрузить только в подходящем для этого месте. Кача была для этого малопригодной.

Не было понятно — где русские, вроде их следы видны, а самой армии нет. Но это только следы. Мало что упустили врага, так еще и центр сбора и анализа разведывательной информации — генерал Тайден 21 сентября отдал Богу душу, открыв мартиролог союзным генералам, лишившимся жизни в Крыму.

После его смерти С. Харрис в исследовании работы британской разведки во время Крымской войны период с 21 по 26 сентября назвал не иначе, как «информационным вакуумом».