Расстрел "Белого дома". Черный Октябрь 1993 года - Александр Островский

По сведениям испанского журналиста Рафаэля Пока де Фелиу со ссылкой на свидетельство Е. Шапошникова: в присутствии последнего В. С. Черномырдин позвонил П. С. Грачеву и сказал ему: «Павел Сергеевич, мне принесли деньги, приходи и возьми их». На каждого солдата приходилось по сто тысяч рублей, по двести пятьдесят тысяч – на офицера, и по полмиллиона – на генерала. Люди Грачева приехали в Кремль и взяли эти деньги»[2550].

Кроме афганцев, согласие участвовать в этой операции дали «24 добровольца – офицера»[2551]. «За щедрую плату, – пишет М. М. Мусин, – нашлись добровольцы из офицеров и даже два комдива вместе с командиром полка, не побоявшиеся покрыть позором и кровью сограждан российскую армию»[2552].

Пофамильно в печати названы: командир разведроты капитан С. А. Башмаков, замкомандира танкового батальона майор В. В. Брулевич, командир разведывательного батальона подполковник А. В. Ермолин, майор Истомин, командир мотострелкового батальона капитан А. И. Масленников, заместитель командира батальона майор А. И. Петраков, командир батальона майор П. К. Рудый, старший лейтенант Русаков, командир танкового батальона майор В. Б. Серебряков[2553].

Позднее на страницах «Московских новостей» было опубликовано интервью с одним из этих танкистов, назвавшим только свое имя – Сергей (вполне возможно, С. А. Башмаков). Из этого интервью явствует, что 3 октября 1993 г. в 21.00 (обратите внимение на время – А.О.) Сергей был назначен командиром разведроты, получил в свое распоряжение танк Т-72, механика водителя, маршрутный лист и задание подавить огневые точки в Москве. Задание мотивировалось тем, что «чечен Хасбулатов пытается захватить власть над Россией. Для этого использует деклассированный элемент. Убивают военнослужащих, милиционеров вешают на фонарях». За участие в этой операции Сергей получил 11 января 1994 г. в Мытищах однокомнатную квартиру. Вспоминая те события, он сказал журналисту: «У меня был приказ. А тут еще халява…»[2554].

В 5.00 Б. Н. Ельцин подписал указ № 1578 «О безотлагательных мерах по обеспечению режима чрезвычайного положения в городе Москве»[2555]. Затем «Борис Николаевич, – пишет А. В. Коржаков, – опять заснул в задней комнате. А я вновь сел «управлять страной»[2556].

«Согласно приказу, – пишет бывший следователь Генеральной прокуратуры Л. Г. Прошкин, – руководство воинскими частями и другими подразделениями при обеспечении режима чрезвычайного положения в городе и восстановлении правопорядка возлагалось на заместителя министра обороны генерал-полковника Кондратьева Г. Г. Приказ обязывал его к 9 часам 4 октября 1993 года разработать план операции и поставить боевые задачи командованию воинских частей и подразделений»[2557].

И далее: «В соотвествии с этим указом, Министр внутренних дел Ерин В. Ф., министр безопасности Голушко Н. М. и министр обороны Грачев П. С. должны были… создать к 10.00 часам 4 октября 1993 года объединенный штаб для руководства силами, привлеченными к обеспечению чрезвычайного положения в столице»[2558].

Позднее следствие установило, что «объединенный штаб» создан не был и не был разработан «план действия войск с учетом их разной подчиненности». В результате этого обеспечить согласованность действий Министерства обороны и Министерства внутренних дел не удалось[2559].

И в этом нет ничего удивительного.

Указ № 1578 находился в непримиримом противоречии с решением Совета безопасности. Если указ предписывал создать «объединенный штаб» к 10.00, то решение Совета безопаности ставило задачу уже в 6.00 начать операцию против Белого дома.

Для организации взаимодействия внутрених войск МВД с войсками Министерства обороны МВД направило на Арбатскую площадь генерал-майора милиции Анатолия Афанасьевича Шкирко[2560].

«Всего по словам министра обороны в ликвидации беспорядков в Москве и штурме Белого дома принимало участие 1300 человек»[2561]. Однако, пишет корреспондент «Новой газеты» Д. Муратов, «при внимательном пересчете цифр, сообщенных Министерством обороны, получается по меньшей мере на 1000 больше»[2562].

Еще более внимательный «пересчет» показывает, что «штурмующие имели преимущества в численности и вооружении, не диктовавшиеся военной необходимостью: на 62 автомата сотрудников Департамента охраны Верховного Совета приходилось 80 бэтээров, 10 танков, 60 БМД, 20 БМП, 15 БРДМ, 60 единиц бронетехники МО и МВД (бэтээры, БМП и спецмашины), 102 снайпера и более 40 тысяч военнослужащих МО и МВД»[2563].