Поколение пустыни. Москва - Вильно - Тель-Авив - Иерусалим - Фрида Каплан

Для войск, которые египтяне выбрасывают , нужны базы, и арабско-еврейские беспорядки должны послужить камуфляжем для пересылки этих войск к нам. Это новая политика министра иностранных дел Англии[874] .

30 декабря 1945 г.

Канун Нового года.

Читаю Сиринга, «Слава меча». Это история создания лейбористской партии в Англии. Если посмотреть на их политику теперь, можно признать, что самые либеральные и идеалистические партии способны деградировать в фашизм, если они приходят к власти.

Читаю Сомерсета Моэма и многое другое. Между прочим — «Треспассерс» Лоры Хобсон[875], об эмигрантах в Америку. Я думаю, что беженство надо испытать на собственной шкуре, чтобы его почувствовать во всей силе.

У нас в стране теперь после войны начался новый террор и новые репрессии. Есть многие, которые это называют не террором, а Иудейской войной. [Читаю Поля Валери, как это не созвучно с миром троглодитов и орангутангов, в котором мы живем.]

В «Иллиаде» и «Одисее» Гомера война, героизм, состязание лучших, самых сильных и тренированных, есть военная честь. Во что выродилась современная война? Нас отделяют тысячелетия.

Мы видели фильма «Мадам Кюри» с Грейс Гарсон[876]: прекрасно. Мадам Кюри еще принадлежала к тому поколению, которое не уничтожало, а спасало человечество, гуманные начала двигали ее научными открытиями. Такой фильм освежает душу, чего нельзя сказать о большинстве голливудских фильмов за последнее время.

3.2.46

[Прочла Алданова «Пятая печать»[877] — старость от 50 до 70 лет.]

Марк все годы отказывался справлять свой юбилей — сначала пятидесятилетний, потом 55 лет. Но теперь наступает его 60 летний юбилей. И хотя настроение у него и у всех нас не юбилейное (из-за очевидной гибели его матери), мы все же устроим что-нибудь.

Марк принадлежит к тому типу русских идеалистов, которые работали не за страх, а за совесть, не ради славы и накопления богатств, а ради самого дела и спасения человеческих жизней. Он обожает свою хирургию, и это большое счастье. Он удачную операцию и безнадежный случай принимает как свое личное счастье или личное горе.

Если бы не ради меня, он бы себе никогда не позволил отдых, поездку или какое-нибудь удовольствие. Его все любят, но и эксплуатируют, злоупотребляя его силами, свободным временем и его бессребреностью. Таких сионистов старого толка уже почти не осталось, так как много наших лучших людей умерло. И хотя это мой Марк, я не могу не смотреть объективно.

6.2.46

Итак, Меир окончательно вернулся с войны. Он подвергался болезням и опасностям, но, слава Богу, вернулся с ногами, руками, глазами и нервами, а главное — живой.

Он теперь охотно ходит в театр и в кино и даже тащит нас с собой. В кино мы видели «Дориан Грей» в американской версии, далеко не английская интерпретация. Портрет подчеркивает ту маску, которую человек носил всю свою жизнь и которую, в сущности, носит целый народ.

И еще мы были на концерте гениального мальчика — Зиги Вайсенберга[878]. Во время его игры (рояль) я не могла не думать, что если не много, то несколько, а может быть, и много таких гениальных мальчиков погибло среди тех шести мильонов, которые мы потеряли. Он играл «Классическую симфонию» Прокофьева, «Леонору» Бетховена, Рахманинова, Дебюсси и несколько пьес еврейских композиторов.

29.2.46

Еще одна молодая пианистка, которая доставила большое удовольствие, Элла Гольдштейн. У нее все есть: память, техника, музыкальность, но она еще слишком молода, чтобы дать глубокую интрепретацию. Я подошла к ее матери, чтобы поблагодарить за эту музыкальную радость. Мать была ее первой учительницей и руководительницей в ее музыкальной карьере.

7.3.46

Нам, как собаке кость, готовят снова какую-то «партишен» (деление), кусочек Палестины, в которой можно будет задохнуться. Теперь здесь англо-американская комиссия[879].

А в Нюрнберге идет позорный суд над «преступниками войны».

29.3.46

Все модерные писатели теперь занимаются, как Достоевский когда-то и как Владимир Соловьев[880], проблемами совести. Типы, подобные Раскольникову и Соне Мармеладовой, нередки. Комфорт, эстетизм, мораль и грех в наше время, когда есть преступность, слумсы, ночлежки, голод и холод. И этими грехами себя тревожат современные писатели.

У человека есть один атрибут — или его нет, — которого нет у животных: это совесть.