Поколение пустыни. Москва - Вильно - Тель-Авив - Иерусалим - Фрида Каплан

Еще мы были на прекрасной вилле маркизы Рединг^[838], которая построена по английскому плану и стилю и где никто не живет, кроме смотрителя. В саду этой виллы много субтропических растений, которых уже не увидишь в других частях Палестины.

В Табхе мы снова видели древние источники. Базилика третьего века после p. X. Мозаика на полу очень хорошо сохранилась — звери, райские птицы, растения, греческая вязь, колонны.

Все сады спускаются к самому морю^[839]. По дороге нам показали «муравьиный камень», который, как островок, находится довольно далеко от берега, и тем не менее на нем имеются муравьи, по-видимому сообщающиеся с сушей через подземный туннель, который они себе прорыли. Легенда говорит, что есть невидимый мостик, который Магомет построил для муравьев!

Дорога до Табхи и обратно сказочно красива, также дорога от Тиверии до Хайфы, мимо Каны Галилейской, Назарета и через Изреэльскую долину. По вечерам в Тиверии я захожу в кафе, где играют разные новые «шлягеры». Среди них популярная песенка-танго: «Эйн давар, хабиби, хакол овер, хабиби…» — «Ничего, дорогой мой, все проходит, дорогой мой, приходят воды на круги своя, и все проходит, не плачь, дорогой мой» и т. д.

В Хайфе сняли блекаут^[840], и она снова красавица. Я проводила Марка до Хайфы и вернулась вечером опять в Тиверию.

25.2.45

Мы ездили на похороны мисс Сольд. Была очень дождливая погода. Нам даже не удалось добраться до кладбища, мы попали только на вынос тела из школы сестер ее имени и вернулись в Иерусалим в отель, чтобы отдохнуть и обсохнуть.

Это были народные похороны, с тысячью делегаций из кибуцим, из ячеек детской и юношеской иммиграции, были сестры и врачи «Адассы», которые обязаны ей созданием этой институции, и вообще вся Палестина.

Я помню мисс Сольд столько лет, сколько я в Палестине. [Она была близка к медицинским кругам.] Она не менялась, не старела, как внешне, так и внутренне. Она оставалась неизменно молодой, энергичной, полной инициативы, ответственной, настойчивой в своих взглядах, как политических, так и религиозных, так и в вопросах тех учреждений, которыми она заведовала. Она не любила возражений и нелегко переносила противные ей взгляды, но если она знала, что человек искренно верит в то, что он проповедует, она принимала и соглашалась, и уважала чужие взгляды.

Однажды перед поездкой в Польшу, предполагая читать там доклады о женской работе в Палестине, я получила интервью от мисс Сольд. Тогда она мне рассказала, как создалась первая женская группа «Адассы» в Америке, которая потом разрослась и превратилась в то, что называется Министерством охранения народного здравия (вся медицинская помощь в нашей стране).

Она получила хорошее еврейское образование сначала у своего отца-раввина, а потом в Раввинской семинарии в Филадельфии и потом двадцать лет работала в еврейской энциклопедии. Она была одной из первых американских туристок в Палестину, приехала со своей матерью, чтобы собственными глазами увидеть, что такое Страна Наших Отцов. Совсем случайно мисс Сольд напала на мысль посвятить себя оздоровлению страны. Она посещала школу, и среди них также женскую народную школу в Яффе, построенную на средства Одесского комитета^[841]. В противоположность всем другим школам, все дети имели здоровые глаза, и она спросила причину этого явления: трахома была обычной болезнью в Палестине. Ей ответили, что дважды в неделю детей осматривает врач-глазник, и есть специальная сестра милосердия, которая ежедневно выполняет его предписания. Трахома излечима. Когда мисс Сольд с матерью вышли из школы, мать ей сказала: «Это твоя цель! Заняться здоровьем детей в Палестине».

По возвращении в Америку Генриетта Сольд созвала маленькую группу женщин, человек 15, рассказала им свои впечатления о поездке в Святую Землю, потом она привлекла местных филантропов, среди них Натана Штрауса с женой и знатоков гигиены, санации, питания, и так создалось общество «Адасса». Теперь оно насчитывает десятки тысяч сотрудниц в Америке и имеет мильонный бюджет.

По ее понятиям, Америка должна была заняться <в Палестине> гигиеной и санацией, потому что в этой стране эти области стоят на высоте. Пусть другие евреи, из других стран, возьмут на себя другие задачи: из Польши придет иудаизм, еврейская культура; немецкие евреи принесут европейскую культуру; английские евреи — политику, воспитание, характер; русские — свой идеализм, жертвенность в работе и пионерство. Америка даст технику, особенно в медицине, уход за больными и оздоровление страны.

Она в это верила и это проводила в жизнь. Она говорила, что организация — это ключик в руке сильной личности, которая может повернуть в любую сторону этот ключ — открыть или закрыть дверь к благу человечества. Она десятилетиями держала этот ключ в своих руках. Когда же «Адасса» окрепла настолько, что во всех областях были специалисты, врачи, профессора, педагоги, специалисты по осушению болот, оздоровлению климата и почвы, тогда Генриетта Сольд отдалась новой еврейской нужде, не менее важной: юношеская иммиграция из родины ее предков — Германии, Венгрии и т. д.

Она отдалась новому делу, стала матерью сотням и тысячам детей, которые остались сиротами или которые были оторваны от родителей и которых удалось спасти для Палестины.

Ее последняя речь на собрании произвела на меня большее впечатление, чем все остальные речи. «Она нас загоняет работой», — жаловались ее сотрудники, но работали очень охотно и преданно под ее началом. Она знала почти каждого ребенка, которого она устроила в кибуце. Без ее согласия и совета не принимались решения. Она знала всех руководителей в стране, посещала кибуцим, и с ней советовались в самых интимных вопросах, касающихся воспитания и судьбы этих бездомных и нашедших дом детей.

16.3.45

Читаю последнюю книгу Черчилля «К победе»^[842], я прочла уже почти все его книги. Мы стоим перед концом войны. Предсказывают, что еще этим летом.

У нас, евреев, не будет той радости, которая охватит весь мир. Мы потеряли трагическую треть нашего народа. Англия процентуально потеряла меньше всех.