Путь Никколо - Дороти Даннет

— А сам Николас? — осведомился Тоби.

— Ну, остается еще посыльная служба. Там дела идут на лад, и подобралась неплохая команда. Он сможет управлять ею в основном из Брюгге, но порой будет и сам совершать поездки в Милан, чтобы поддерживать свои тамошние связи. Полагаю, он надеется и на твою помощь тоже, если ты поедешь в Италию к Асторре.

Помолчав, он вопросительно взглянул на Грегорио, но тот, похоже, ничего не желал добавить.

— И это все, о чем он говорил? — полюбопытствовал Тоби. — Ни слова о кораблях, об отделениях за рубежом, или о торговле шелком?

— О кораблях? — Грегорио покачал головой. — Нет. Об этом ничего. Но за последние дни столько всего свалилось. — К тому же, Юлиус прав. Мы еще не собирались для обсуждения дальнейших планов. Должно быть, демуазель ожидала твоего возвращения. Кроме того, нужно было еще закупить квасцы. Однако у меня возникло впечатление… — Он замолк в нерешительности.

— Какое? — уточнил Тоби.

— Что Николас чего-то ждет.

— И вас это не тревожит?

Юлиус недоуменно поднял брови.

— Что именно?

— Будущее вашей компании, разумеется. — Разламывая фазанью ножку, лекарь аккуратно клал в рот кусочки мяса. — Феликс формально был главой компании. Теперь его больше нет. Во главе стоит демуазель. Она славная, способная женщина, но в таких масштабах вести дела ей не под силу. Пока обе дочери не выйдут замуж, кто управляет компанией Шаретти?

— Я думаю, это очевидно — отозвался Грегорио. — Те же самые люди, что будут проводить сделки по квасцам. Мы трое, и Николас Хотя, разумеется, у него, как у мужа демуазель, самое надежное положение.

— Но без нас ему, конечно же, не обойтись, — заметил Юлиус.

— Уверен в этом? — поинтересовался Тоби. — Я много думал о нашем друге Николасе. Я слушал, как сегодня демуазель говорила о делах. Не думаю, что Николас нуждается в нас, чтобы управлять чем бы то ни было. Мы просто помощники, нравится нам это или нет. Но Николас — хозяин компании Шаретти. Так что вы думаете об этом? Тот ли он человек, под чьим началом вам хотелось бы работать?

Именно этот вопрос тревожил и самого Юлиуса.

— Я понимаю, о чем ты. Он молод.

— Ему нет еще и двадцати, — отозвался Тоби. — Он на десять лет младше самого старшего из нас. А значит, несмотря на все его таланты, ему недостает опыта.

— С этим мы ему поможем, — промолвил Грегорио, внимательно наблюдавший за лекарем.

— И он это примет, — подтвердил тот. — Он всегда слушается хороших советов. У него есть способности к управлению. Он завоевал доброе расположение всех тех, кто прежде нападал на него: ведь он всегда доброжелателен, миролюбив, терпелив и, что самое главное, не держит зла Поэтому с ним приятно иметь дело. Мне лично было бы приятно иметь с ним дело. Но я начал задавать себе вопросы о его поведении. Насколько оно искренно?

Юлиус усмехнулся.

— Видел ли ты хоть раз, как Николас терпит побои? Это — искренно.

— Да, он с этим мирится на время, — согласился Тоби. — Но что, если он не забывает сразу обо всем, как вам всегда казалось? Что, если любую обиду, любое наказание он откладывает в памяти? Потому что, на самом деле, он совсем не такой человек?

— Я тоже задавался этим вопросом, — подтвердил Грегорио.

— Вот и я задаюсь им, — продолжил лекарь. — Тот ли он человек, каким кажется? А затем, задавшись этим вопросом, я принялся подмечать поразительные вещи. И главное вот что: тех, кого наш друг Николас недолюбливает, — он убивает.

Юлиус оторвался от еды.

Грегорио промолвил:

— Да, думаю, нам следует поговорить об этом.

Из-за жары, вокруг было полно мух. Юлиус постарался разогнать их. Затем сбросил накидку и расстегнул верхние крючки своего дублета, после чего обернулся к Тоби.

— К чему ты клонишь?

Лекарь отложил обглоданную косточку, сполоснул пальцы в миске с водой и насухо вытер руки. Затем он отодвинул тарелку и обеими руками взял кружку с вином.

— Жаак де Флёри и Лионетто.

Юлиус с сердитым видом уставился на него. Ему вдруг стало трудно дышать.

— Чепуха. И в чем ты обвиняешь Николаса? Он убил двоих лакеев, которые пытались убить его самого. Он не убивал Лионетто. И не убивал даже де Флёри. Хотя, видит Бог, у него были к этому все причины. Если он что и сделал, так это освободил Брюгге и нашу компанию от этого негодяя.

— Я и не пытаюсь утверждать, — возразил Тоби, — что люди, которым он причинил зло, этого не заслуживали. По крайней мере, большинство из них. Я лишь говорю о составлении головоломок. О создании шифров. И о том, как можно расставлять ловушки, а затем сидеть в сторонке, глядя, как другие люди попадают в них.

Сделав большой глоток вина, лекарь со стуком поставил кружку на стол, переводя взгляд с Юлиуса на Горо.

— Возьмем, к примеру, Лионетто. Мне он не нравится. И все же Лионетто, пусть и случайно, оскорбил Николаса в тот день, когда они подстроили это наводнение. Позже он затеял ссору с Асторре, и Клаасу пришлось ввязаться в драку, после чего он чуть не погиб. Так что логично предположить, что Николас недолюбливает Лионетто и будет рад узнать, что тот в неаполитанской войне сражается на стороне противника, вместе с Пиччинино.

— Но это неправда, — возразил Грегорио. — Я помню, как мы получили известия о том, что Пиччинино перешел на сторону врага. Николасу это не понравилось, хотя он так и не объяснил мне, почему.

— Потому что ему было наплевать на Пиччинино, — ответил Тоби. — Но он хотел, чтобы Лионетто оставался на нашей стороне. Хотел этого настолько, что когда папа римский послал в Милан деньги для подкупа наемников, Николас попросил меня попытаться убедить герцога часть из их отдать Лионетто, дабы оторвать его от Пиччинино. Я так и сделал. И бравый капитан вернулся к миланцам.

— Но зачем Николасу нужно, чтобы Лионетто был на нашей стороне? — изумился Юлиус.

— Вот и я задался тем же вопросом, — заметил Тоби. — А потом подумал: что же делает Лионетто со всем своим золотом. И угадайте, что я узнал?

— Прежде он держал свои деньги у Медичи, — ответил Юлиус. — Я помню, что в Женеве Николас шутил с представителями банка насчет его стекляшек.

— И тем самым подстегнул Жаака де Флёри, чтобы тот постарался переманить накопления Лионетто к себе, — продолжил лекарь. — Разумеется, месье Жаак прекрасно представлял себе, каким доходным может быть ремесло наемника. Он ведь долгое время держал у себя деньги капитана Асторре. Разумеется, до тех пор, пока не появился Николас.

— Николас? — переспросил Юлиус. Но он и сам уже вспомнил: — В Милане Асторре перевел свои сбережения в банк Медичи, на поразительно выгодных условиях. — Он помолчал. — Но как мог Николас повлиять на Медичи?