Смерч войны - Эндрю Робертс

Ранним утром в пятницу 10 мая 1940 года капитан Дэвид Стрейнджуэйз проснулся от истошного крика дневального по батальонной казарме, располагавшейся неподалеку от Лилля в Северной Франции: «Дэвид, сэр, Дэвид!» Он уже собирался отругать солдата за фамильярное обращение к офицеру, как вдруг вспомнил, что «Дэвид» — кодовое название события, которого все ожидали с сентября[84]. Началось наступление Гитлера на запад.

Союзники находились в состоянии войны с нацистской Германией уже восемь месяцев, и можно лишь удивляться тому, что немцы воспользовались фактором внезапности, начиная западный блицкриг. Тем более что всего лишь месяц назад они также внезапно вторглись в Данию и Норвегию. За сутки до нападения на Францию, Голландию, Бельгию и Люксембург бельгийская армия увеличила ежемесячный отпуск с двух до пяти дней, а сигнальная пушка в стратегическом бельгийском форте на канале Альберта оказалась неисправной. Пятнадцать процентов французских военнослужащих на передовой линии числились в отпусках, а генерал Рене Приу, командующий кавалерийским корпусом, пребывал за пятьдесят миль от фронта, на учебном стрельбище.

Группа армий «Б» генерала Федора фон Бока в 5.35 вторглась в Бельгию и Голландию, как писал Меллентин, «устрашающе, шумно и эффектно». Люфтваффе, понеся небольшие потери, уничтожили значительную часть голландской и бельгийской авиации еще в ангарах. Парашютисты захватили стратегические пункты под Роттердамом и Гаагой, в том числе аэродромы, и лишь отчаянное сопротивление голландцев, развернувшееся наследующий день, позволило королеве Вильгельмине и правительству избежать пленения. В Бельгии немцы без труда завладели мощной крепостью Эбен-Эмаэль, преграждавшей продвижение 6-й армии Рейхенау. На ее крышу сели одиннадцать планеров, доставленных транспортными самолетами Ю-52, и восемьдесят пять десантников уничтожили все огневые позиции специальными кумулятивными зарядами, заставив тысячу сто защитников форта отступить и занять оборону вне его стен. В тот же день Гитлер сообщил немцам о начале битвы, которая «определит судьбу нации на тысячу лет»[85].

Французский главнокомандующий генерал Морис Гамелен приказал французским и британским войскам выдвинуться на рубеж Диль — Бреда, что они и сделали к 12 мая, не встретив никакого отпора, поскольку, как отмечал Меллентин, в ОКБ «радовались тому, что противник отреагировал на наше наступление точно в соответствии с нашими пожеланиями и ожиданиями». Когда Жиро углубился слишком далеко в Голландию, он все же был отброшен немцами у Тилбурга. Некоторые союзные генералы, например Алан Брук, командующий британским II корпусом, Альфонс Жорж, командующий французской Северо-Западной армией, и Гастон Бийот, командующий 1-й группой армий, категорически не соглашались с планом Д, но Гамелен настоял на своем решении.

О неподготовленности бельгийцев к вторжению, которого следовало ожидать, по крайней мере, со времени аварийного приземления немецкого связного самолета у Мехелена в январе, свидетельствует уже тот факт, что они не убрали заграждения на дорогах, ведущих из Франции в Бельгию, на демонтаж которых требовался всего лишь один час. Не имелось в наличии и железнодорожных составов для переброски французских войск и техники к рубежу на реке Диль, на что бельгийский король Леопольд III пожаловался генерал-майору Бернарду Монтгомери, когда британские войска проходили через Брюссель[86]. «Сверху донизу всех бельгийцев охватила паника, — писал 13 мая генерал-лейтенант Генри Паунолл, начальник штаба у Горта. — Ну и союзнички!» Отвратительная связь, взаимная подозрительность, а затем и взаимные обвинения были характерны для отношений между союзниками в ходе этой трагической военной кампании. Катастрофическое положение усугублялось нелепой децентрализацией союзного командования. Штаб Гамелена располагался в Венсене, чуть ли не в пригороде Парижа, поскольку главнокомандующий уверовал в то, что он должен находиться поближе к правительству, а не к войскам. Его полевой командующий Альфонс Жорж, так и не оправившийся после ранения во время убийства югославского короля Александра в Марселе шесть лет назад, обосновался в Ла-Ферте, в тридцати пяти милях к востоку от Парижа, но предпочитал чаще время проводить в своей резиденции в двенадцати милях от столицы. Французский генштаб тем не менее располагался в Монтре, между Ла-Ферте и Венсеном, а штаб ВВС находился в Куломье, в десяти милях от Ла-Ферте. Даже в стране дворцов и замков поведение генералитета выглядело вызывающе неэтичным.