Преступление и наказание в России раннего Нового времени - Нэнси Шилдс Коллман

Особо тяжкими преступлениями занимались Разряд, специально назначенные временные комиссии и иногда другие приказы, но предварительное следствие оставалось в полномочиях воевод. Обычными преступниками на местах ведали воеводы (под надзором Разряда, который назначал их вместе с дьяками и подьячими) или губные избы (подчинявшиеся Разбойному приказу)^[62]. К XVII веку воеводы в уездах составляли основу местной власти и суда. Воеводы исполняли свои обязанности в рамках несения службы, которая обеспечивалась поместным и денежным жалованьем, которым государство наделяло всех служилых людей. В основные торговые центры (Казань, Новгород) и пограничные города часто назначалось по двое или несколько воевод в высоких (думных) чинах. Мелкие уезды довольствовались одним воеводой, часто из отставных дворян, которым эту должность жаловали в старости или после ранения в качестве своего рода синекуры. Будучи военными людьми, воеводы не обладали специальной подготовкой в области права, и от них не требовалось быть грамотными.

В судебной деятельности воеводы использовали различные царские указы, Судебники 1550, 1589, 1606 годов, Соборное уложение 1649 года и Новоуказные статьи 1669 года, а также правовые нормы, полученные из Разбойного приказа. Они применяли и обе формы следственного процесса – следственный и обвинительный. Служба воеводы определялась наказом, получаемым при назначении на должность, причем объем некоторых из этих документов достигал десятков листов, в которых изложение судебных обязанностей обычно занимало менее абзаца (формуляр не был стандартизирован до 1719 года). Среди многих функций воеводы наиболее важными были военная, фискальная и контроль над вопросами торговли^[63].

Воеводы обладали большой самостоятельностью, но ряд факторов ограничивал ее. Во-первых, срок службы. В наиболее важные города воеводы назначались на год, для менее значительных городов два года были максимумом. Сибирские воеводы служили дольше из-за сложности сообщения с этим удаленным регионом^[64]. Во-вторых, они жили в государстве, где разные категории населения были подсудны различным инстанциям. Церковные институты, землевладельцы и некоторые московские приказы обладали судебной и административной властью над находившимся в их ведении населением или их юрисдикция распространялась на определенные категории преступлений, и эти институции часто оспаривали у воевод выполнение этих функций. Более того, во многих сообществах воеводы вынуждены были сотрудничать с местными выборными представителями – административными и судебными, которые лишь со временем были слиты или упразднены к концу XVII века. Историки полагают, что государство допускало подобное увеличение многообразия институтов или – в меньшей степени – извлекало из него выгоду, поскольку это предотвращало превращение воевод в независимые центры власти^[65].

Центральную роль в таком ограничении играли губные органы, с которыми воеводы должны были взаимодействовать. Губные избы были созданы в начале XVI века для привлечения локальных сообществ к борьбе с профессиональной преступностью и разбойничьими шайками^[66]. В XVI веке по всей Европе локальные сообщества искали поддержки муниципальных и коронных судов в борьбе с разбойниками и для разрешения споров, находя в них «спектр привлекательных альтернатив для разрешения конфликтов в виде действенной правовой системы». В Англии, например, средневековая система мировых судов была распространена на уголовные дела. Во Франции раннего Нового времени была введена, также для борьбы с разбойниками и насильственными преступлениями, сходная система вице-бальи и констеблей, выбираемых из местного дворянства^[67]. В России эта мера, несмотря на кажущееся благоприятствование центробежным тенденциям, была выгодна центральной власти, поскольку Разбойный приказ тесно контролировал губные учреждения и не создавал никаких материальных предпосылок, чтобы местные сообщества могли использовать эти органы как основание своей автономии. В некоторых регионах губные избы вообще не сформировались; наибольшее развитие они получили в уездах с многочисленным дворянством, как на северо-западе (есть мнение, что первоначальная модель губных институтов происходит из Пскова), северо-востоке и в центральном районе вокруг Москвы. На южной границе и в Сибири, где дворянские корпорации и крестьянские общины были слишком малочисленны, чтобы поддерживать подобную организацию, они встречались редко. На дальнем Севере – в Поморье, где уже давно существовали сильные общины, губная система также не получила полного воплощения. Как описывает ситуацию М.М. Богословский, там уже существовали воеводы и выборные земские должностные лица^[68].