Фернандо Магеллан. Том 2 - Игорь Валерьевич Ноздрин

– Много работы осталось?  – поинтересовался Альбо.

– Дня через четыре краска высохнет, затянет щели – тогда поплывем.

– Адмирал спешит,  – напомнил кормчий.

– Напрасно. Я бы задержался здесь недели на три… Зима впереди длинная, куда торопимся?

– С первым теплом на юг.

– Знаю,  – недовольно поморщился Карвальо.  – Если бы на север, а то на юг! К Южной земле на пояс холода?

– Он уверен – там есть проход. Вечерами запирается с Серраном,  – понизил голос Альбо,  – разрабатывает план.

– Думаешь, пошлет нас первыми?

– Не знаю.

– Ты говорил с Барбосой?

– Молчит шурин.

– Завидует?

– Вряд ли. Эка радость – по морозу во льды!

– Капитан-генерал назначит премию за открытие пролива?

– Бесплатный гроб на земле вместо холщового мешка на доске в море.

– Ты сегодня не в духе. Поругались?

– Так, мелочи… Как твой капитан?

– Тяжелый человек, похож на Магеллана. Решает все сам, орет, пускает в ход кулаки, не брезгует плетью.

– Слыхал.

– Канонир сказал? Это чепуха, давно надо было выдрать Симона! Мендоса распустил слуг, не желают работать. Помоги выпросить у капитан-генерала новые паруса,  – вспомнил Жуан.

– У вас нет запасных?

– Есть, но трогать нельзя до крайней надобности.

– У нас не лучше. Латайте, пока штормы в клочья не изорвут!

– Матросы просят старый грот на штаны.

– Подождут до весны, не обносятся.

– Потом у мастера не будет времени шить. Идем в низкие широты! Забыл, как трепало месяц назад?

– Помню. Ты все рассчитал?

– Да. Иначе нельзя.

– Нет, не все,  – усмехнулся Альбо.  – Помоги Барбосе достать новые – Магеллан ему скорее выдаст. А себе на робы забери у шурина старые.

– Подумаю,  – приуныл кормчий.

– Жуан!  – позвал с палубы Серран.  – Почему лодыри отдыхают? Всыпь по горячему!

– Для этого есть боцман,  – огрызнулся кормчий.

– У Акуриу в трюме забот хватает,  – ответил капитан. Его грузная фигура с вросшей головой маячила у борта.

– Следит за мной, как за матросом,  – пожаловался Карвальо.  – Ни минуты покоя! Пойду, а то заорет. Не прощает мне, что Магеллана не поддержал. Что я мог сделать против своего капитана? Пойти на рей?

– Тебе не позавидуешь,  – посочувствовал Альбо.

– Не забудь прислать людей!  – напомнил кормчий.

Глава V

Случайная находка

Тяжелые мохнатые снежинки медленно кружились, падали на берег, таяли, превращались в капельки влаги на прогретых солнцем камнях. После чистого, по-весеннему ласкового дня, когда тонкое белое покрывало темнело и ручейками стекало в море, наступал слякотный вечер. Вторую неделю держалась переменная погода, зима боролась с осенью. После напугавших флотилию ранних холодов, вернулись теплые дни. По ночам выпадал снег, прикрывал грязь судоверфи, но не мог удержаться на свету. На вершинах холмов обнажались лысины, будто пропавшие великаны снимали с них шляпы, примеривали на свои гривастые головы и забывали вернуть до следующего снегопада.

Белые ленивые мухи летали по небу, не желали опускаться на бурый крупный песок. Юнга из Баракальдо, Хуан де Сибулета, ловил ладонями пушинкам, наблюдал за исчезновением причудливых звездочек. Стараясь вспугнуть и сохранить им жизнь, дул на руки. Снежинки прилипали к теплой коже с желтыми мозолями, не хотели улетать.

– Почему из свинцового неба идет белый снег?  – спросил он товарищей.  – Почему облака темные, а сугробы светлые?

Ему не ответили. Моряки выбирали рыбу из сетей.

– Интересно, что там, далеко-далеко?..  – юнга подставил лицо снежинкам. Они ласкали сальную кожу. Одна попала в глаз, длинные ресницы сомкнулись.  – Благодать!  – выдохнул он.

– Что с тобой?  – Филиппе потер кулаком крупный нос и близоруко сощурил глаза.  – Устал?

– Нет,  – спохватился Сибулета.  – Красиво.

– Красиво?  – Филиппе оглянулся по сторонам.  – Ничего не видно, эскадра пропала в пелене.

– Не заблудимся,  – успокоил Николай.  – Склянки в заливе хорошо слышны.

– Красиво – когда на берегу растут зеленые деревья, в лагуне плещется голубая вода, на небе светит золотое солнце,  – заспорил Педро.  – А тут хворь одна!

– Речка журчит, рыба играет,  – прислушался Сибулета.

– Удивил!  – хмыкнул Филиппе.  – Сырость, мгла.

– Костер бы запалить,  – Диего растер озябшие руки,  – да где дрова найдешь?

– Я поищу,  – предложил юнга.

– Далеко не ходи!  – согласился Диего.

– Я поднимусь вверх по реке.

– Только недолго. Вторую сеть повезем с рыбой, переберем на палубе.

Юнга отряхнул с куртки чешую, расправил сапоги, побрел по берегу. От снежинок камни под ногами раскрыли черные глазки, заблестели, песок побурел. Небо сгустилось, навалилось на пологие берега. Тяжелые тучи повисли над землей. Из них шел снег, словно из старых рваных подушек сыпались перья. Они тонули в воде или отдыхали на остывающей равнине, где незаметно исчезали. От воды пахло тиной, гнилью, мертвыми моллюсками, разлагавшимися в плоских приоткрытых раковинах. С холмов несло прелой травой. Казалось, рядом забыли убрать с поля стог сена, портившийся от перемены погоды. Сибулета с шумом вдохнул полную грудь сырого воздуха и замер на мгновение, стараясь определить, не пахнет ли лесом? Ему почудилось, будто с левой стороны несет иголками сосен, душистой смолой, но парень знал,  – у стапеля деревьев нет, и пошел вперед.

Рыбак на реке.

Гравюра Йоста Аммана

1568 год

Лодка скрылась за поворотом, пропал из виду залив с темно-синим в звездочках ковром-снегопадом. Берега стали каменистыми, с отметинами приливов и отливов. Топляки не попадались. Нахохлившиеся воробьи ерошили перышки, стайками шарахались от юнги в стороны. Он остановился, прислушался. Журчал ручей, торопился через камешки к мутноватой реке. После обильного ужина из сырой рыбы, пересыпанной крупной неочищенной солью, Хуану захотелось пить. Он свернул налево, пошел на звук, растекавшийся трелью в сумраке вечера. Недовольно чирикали потревоженные воробьи, наскакивали друг на друга взъерошенными грудками. Слегка поскрипывали кожаные сапоги. Юнга отыскал распадок меж прибрежных камней с говорливой прозрачной ниточкой, спрыгнул вниз, пошел по ручейку, выбирая место, где бы лучше зачерпнуть пригоршню чистой воды. Зеленоватый мох и бурые лишайники обильно расползлись по низине, хранившей от ветра дневное тепло. Краснела незнакомая ягода с изумрудными острыми листиками, пощаженными заморозками и ранним снегом. Колючий терновник жался к земле, не высовывался наружу.

Задремавшая ворона с криком вспорхнула из-под ног, напугала юношу. Крупное белое яйцо лежало на примятой траве. Сибулета протянул руку и с удивлением обнаружил красивый камень. «Что за чертовщина?» – подумал он, разглядывая ровную розовую поверхность. Хотел засунуть в карман,