Михаил Горбачев: Жизнь до Кремля - Николай Зенькович

Уже в ноябре была образована рабочая группа по подготовке пленума, возглавить её поручили мне. Предполагали, что к концу декабря мы разработаем основные принципиальные подходы к решению проблемы, представим их на Политбюро, а в январе начнём готовить доклад. Мы успели к декабрю, провели вместе с Горбачёвым совещание отдела и приглашённых специалистов (всё тех же, мы всё ещё хорошо работали), поспорили, пошумели, разошлись — дорабатывать. А в январе подготовили документ к Политбюро, который назвали, с учётом прошлого опыта, обобщённо: «О некоторых узловых вопросах ускорения НТП». Назвали расплывчато, зато сам документ был весьма конкретен. Но долгожданное заседание Политбюро так и не состоялось ни в январе, ни в феврале, ни в марте. Я рвался к Горбачёву, дёргал его, он отмахивался: подожди, не время. Да я и сам понял, что не время. Даже при всей традиционной цековской таинственности было ясно, что Черненко жить оставалось считанные месяцы, недели, а то и дни. Горбачёв не хотел, чтоб его упрекнули в игнорировании живого ещё генсека: всё-таки это он, Черненко, с нашей подачи стал инициатором работы по ускорению НТП и проводить без него Политбюро было бы бестактным. Оставалось ждать, что он поправится, — это официальная версия. Неофициальная, но реалистичная: что он умрёт.

Через несколько дней после похорон Черненко они собрались на первое — теперь уже официальное горбачёвское! — Политбюро. Решили провести очередной Пленум ЦК на тему «О созыве XXVII съезда КПСС и задачах, связанных с его подготовкой». Назначили пленум на 23 апреля.

В 84-м, ещё при Черненко, тоже на заседании Политбюро, когда обсуждали работу комиссии по НТП, был назначен день пленума, посвящённого как раз научно-техническому прогрессу, и день этот был 23 апреля. Работа комиссии в последнее время была резко свёрнута, Экономический отдел всё больше занимался текущими делами, отложив проблемы НТП «на потом». С приходом Горбачёва на пост номер один Рыжков, по его словам, воспрянул духом, перечитал подготовленные к Политбюро документы отдела и комиссии, чтобы идти с ними к Генеральному, и с изумлением обнаружил некое мистическое совпадение дат. В мистику он верил слабо, даже к экстрасенсам никогда не ходил, посему решил: совпадение — случайное.

Кстати, Горбачёв потом подтвердил, что сама дата вертелась в голове — двадцать третье, двадцать третье, почему именно двадцать третье? — и он её и определил как день апрельского пленума.

Рыжков не без обиды спросил его:

— Выходит, побоку вопросы НТП?

— Почему побоку? — искренне удивился Горбачёв. — Это очень важно, очень. Но надо чуть-чуть отложить. Время требует. Надо определиться со съездом, решить вопросы стратегические. А потом и к НТП вернёмся.

Причина несостоявшихся Пленумов ЦК по научно-техническим вопросам крайне важна, поскольку здесь коренится один из главных узлов социально-экономических противоречий, с которыми страна столкнулась в 80-е годы.

Е. Лигачёв:

— Пленум ЦК по НТР намечался ещё при Брежневе: многие в партии понимали, что в дверь стучится очередная научно-техническая революция, которая во многом обновит производительные силы и производственные отношения. В то время развитые страны Запада только-только приступили к перестройке своей промышленности, сельского хозяйства, и мы с нашим громадным научно-техническим и интеллектуальным потенциалом могли бы успеть на мировой поезд НТР, мчавшийся в третье тысячелетие.

Однако год шёл за годом, Америка быстро компьютеризировалась, а Пленум всё откладывали и откладывали. Только в 1984 году, уже в период Черненко, Политбюро назначило такой Пленум. Докладчиком на нём утвердили Горбачёва.

Это была не только большая ответственность, но и честь. В партии издавна сложилась традиция: тот, кто выступает с докладом на Пленуме ЦК, становится одной из влиятельных фигур в КПСС. С учётом слабого здоровья Черненко и в связи с общей неустойчивостью в Высшем эшелоне власти такое поручение рассматривалось как усиление политического веса Горбачёва в партии, обществе.

Михаил Сергеевич начал усиленно готовиться к Пленуму. Подняли материалы, накопившиеся в ЦК за прошлые годы, начали консультации с учёными, производственниками. Активно помогал в этом деле секретарь ЦК Н.И. Рыжков. Главный стержень доклада сразу обрисовался весьма чётко: необходимо быстро совершить технологический прорыв к новым достижениям НТР.

И вдруг, по-моему, в декабре 1984 года, незадолго до очередного Пленума ЦК, Горбачёв сказал мне:

— Знаешь, Егор, начинает формироваться мнение о том, чтобы отложить Пленум по НТР. В общем, заваливают Пленум…

Эту новую тенденцию мы расценили однозначно: кто-то боится усиления позиций Горбачёва. Помню, Михаил Сергеевич в тот раз в сердцах воскликнул:

— Надо же! Завалить такое важное для страны дело! Коренной вопрос!

Вскоре на заседании Политбюро Черненко объявил:

— Высказывается мысль, что Пленум по научно-техническому прогрессу сейчас проводить не стоит. Чем объясняют? Скоро съезд партии, и такой большой вопрос обсуждать, видимо, нецелесообразно, поговорим о нём на съезде.

Между тем до съезда оставалось больше года.

Горбачёв на том Политбюро промолчал. Да и разве прислушались бы к его мнению те, кто намеренно топил Пленум по важнейшему, судьбоносному для страны вопросу? Всё было предопределено заранее: в кабинетах, на дачах, в разговорах по «кремлёвке». Всё было обговорено в узкой группе членов Политбюро и только потом вынесено на официальное заседание. Не о судьбах страны думали те, кто снова откладывал Пленум по НТР, но исключительно о своих политических амбициях.

Так была похоронена ещё одна попытка всерьёз, с привлечением большого интеллектуального потенциала поговорить о проблемах НТР, которые всё сильнее стучались в двери страны. И только в середине 1985 года состоялось наконец в Кремле всепартийное совещание по проблемам науки, техники и производства. На нём с докладом выступил Горбачёв, Генеральный секретарь ЦК КПСС. Настали наконец новые времена, появились новые подходы, и было решено, что целесообразнее провести не Пленум ЦК, а совещание с широким составом приглашённых.